“В любом случае, на этот раз уже слишком поздно”,
— размышлял он, оглядываясь за перила. Сегодня вечером у него уже была цель: тот ослепительный свет со второй смерти… он хотел узнать, что это такое. Скорее всего, это был источник того, что разрушило стены, и если он сможет определить его… это может помочь. В конце концов, причина, по которой замок падает так быстро, однозначно заключается в том, что стены разрушаются практически мгновенно.
Он оставался с широко раскрытыми глазами глубокой ночью, и ужасный сценарий медленно повторялся. Заметив упырей, он глубоко вздохнул и стал внимательно наблюдать. В прошлый раз свет ослепил его сразу после того, как упыри достигли стен. Если он хотел что-нибудь увидеть, ему пришлось бы нырнуть обратно до этого момента и вынырнуть сразу после.
Считая секунды и видя, что вурдалаки тянутся к камню, он поспешно спустился к лестнице в квадратном отверстии, спрятался и стал ждать. Одна секунда, две, три, четыре, пять… ровно через шесть секунд мир затрясся и задрожал. Его счастье от того, что он не ослеп, длилось лишь мгновение, когда от резкого рывка его рука соскользнула с лестницы, и он упал назад. Падение было не очень долгим, может быть, футов десять или около того, но он упал неловко, его позвоночник понесся вперед, разбиваясь о холодный, твердый камень.
Боль мгновенно пронзила его, и он закричал. К счастью или, скорее, к отсутствию такового, он выжил после падения. Однако он потерял всякую способность двигаться, и единственное, что он мог делать, это моргать и трепетать ресницами, что, однако, было трудно сделать, когда каждый дюйм его тела словно обжигали и снимали скальп одновременно.
Агония не прекращалась, и на глаза навернулись слезы; никогда в жизни ему не было так больно. Он хныкал и даже начал молиться, чтобы какой-нибудь упырь пришел и съел его. Сравнительно говоря, даже если этот способ умереть был более жутким, он был, по крайней мере, менее болезненным. Нет, по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас, это было практически безболезненно.
Он потерял время, но в конце концов услышал низкое рычание мерзкого существа. Вместо ужаса он почувствовал радость и едва не разразился ликованием. Терпеливое ожидание длилось почти минуту, и только спустя мгновение над ним нависла гнилая морда, прежде чем она нырнула вниз и вгрызлась, убив его.
“На ноги, личинка!”
Хриплый и полный ненависти голос вдруг стал похож на ангельское воспоминание. Сайлас мгновенно очнулся и вскочил на ноги, сделав глубокий вдох. Он был спасен. Может ли быть больше ирония судьбы, чем спасение самой смертью? Отчасти он теперь хотя бы понимал, почему некоторые люди предпочитают уйти, а не остаться.
“Для новобранца”,
— снова заговорил Тебек. “Ты выглядишь ужасно бодрым”.
“Просто радуюсь началу своей вахты”,
— рассеянно ответил Сайлас.
“… правда? Тогда будь осторожен там”.
“Обязательно!”
На этот раз! Сайлас поклялся, что будет осторожнее и наконец-то обнаружит источник яркого света. Когда они шли к сторожевой башне, Тебек был на удивление молчалив, хотя отчасти потому, что Сайлас ни о чем не спрашивал. Капитан лишь еще раз предупредил его об осторожности, прежде чем отправиться в путь, оставив Сайласа наедине с самим собой.
Он сел и прислонился к камню, не решаясь закрыть глаза. Слишком много травм и кошмаров преследовали его, до такой степени, что каждый раз, когда он закрывал глаза, это было похоже на русскую рулетку — за исключением того, что в каждой камере была пуля с конкретным, травмирующим воспоминанием. Он держался за то, что в юности называл “фальшивым здравомыслием”; это был просто кипучий мир, состоящий из одних отрицаний, но, к лучшему или худшему, он был эффективен. Это держало его вместе, но, в конце концов, он заснет, он знал.
И как только его разум выйдет из-под его контроля, эти змеи и эти демоны выползут, как черви, и сожрут его. Но… это была проблема будущего Сайласа. В настоящем же ему предстояло выяснить, что вызвало этот яркий свет и, в свою очередь, что именно проникло за стены — ведь это точно были не упыри, какими бы страшными они ни были.