Да, обучение началось с техники безопасности, и мне ни тогда, ни впоследствии не приходило в голову относится к словам родителей легкомысленно. Должно быть, они так старались вбить мне в голову эти правила потому, что боялись, что мне захочется похвастаться. Может быть, тринадцатилетний ребенок и не удержался бы, но мое взрослое сознание в этом отношении очень помогло. Я был полностью согласен, что такую способность стоит держать секрете, хотя бы потому, что в противном случае она просто теряет половину своей эффективности.
Что касается практики — мама, пожалуй, преуменьшила свои знания. У нее не было четких методик для перехода с одного ранга на другой, как для других видов манн. Для проклинателей ничего подобного вообще не создавалось. Официально никто даже не определил, к какой градации нас относить — военной или гражданской, хотя традиционно почему-то относили именно к гражданской. В легендах сильных проклинателей называли мастерами или даже повелителями проклятий, как обладателей гражданских манн, но никогда — гоплитами или полемархами, как тех, у кого манны военной направленности.
По крайней мере того, что она мне рассказала, оказалось достаточно. Упражнения мы придумывали вместе, а потом я занимался самостоятельно. Тогда, в нашем старом домусе, я действовал больше на инстинктах, и оттого потратил очень много сил. Фактически, там сработала чистая ненависть и желание остановить тварь в форме, все остальное сделал мой дар. И на это потребовалось очень много сил. Я еще очень долго не смог бы повторить ничего подобного — в момент пробуждения дар бывает очень силен, но чтобы вновь использовать его на таком уровне нужно долго тренироваться. Я упражнялся каждую свободную минуту, пытаясь восстановить то состояние, в которое погрузился, наблюдая за копающимся в наших вещах жандармом. Каждую ночь я изо всех сил концентрировался, по нескольку часов пытаясь войти в это подобие транса, и первые успехи появились только спустя полгода бесплодных попыток.
Однако тренировками дара дело не ограничивалось. Внимательность и фантазия тоже играли важную роль. Прежде всего, я должен был научиться видеть окружающее. Чем больше возможностей я вижу, тем легче оказывать влияние. А еще я должен четко представлять себе то, что должно случиться. Я учился видеть, что происходит вокруг. Видеть предметы и замечать в них слабые места, видеть людей и представлять, что и по какой причине может случиться. Я шел по улице на работу, и представлял, как на голову вон тому чистому падает кусок черепицы. Почему он решил упасть только сейчас? Почему именно этот кусок черепицы? Он лежит чуть криво, значит, держится чуть слабее. Я переводил взгляд на конный экипаж, и пытался понять, почему он может внезапно остановиться? Лопнет ось? Или, может, слетит подкова у лошади? Или оса внезапно укусит кучера, и тот, дернувшись, потянет за поводья?
Благодаря этим заботам освоиться на новом месте стало немного проще, хотя жизнь в «месте компактного проживания неблагонадежных жителей», как называлась наша резервация, оказалась очень непростой, но за эти годы присутствия духа я не потерял — возможно, потому что это было отчасти мое решение. И до поры я о нем не жалел. Вот только в последний год стало совсем тяжело, особенно после того, как «неблагонадежным» запретили работать за серебро — только ассигнации, которые в остальной части страны хождения не имели. Да и работу найти стало гораздо сложнее.
Глава 4
Тот вечер, когда я вернулся с добычей, получился по-настоящему праздничным. Я никогда не забуду, как радостно и весело нам было, когда мы сидели все трое на одном топчане, прижавшись друг к другу для тепла — дрова для камина кончились месяц назад, а на новые денег не было. Но мы истратили последний запас, хранимый на случай сильного холода. Знали, что завтра можно будет купить все, чего не хватает, и что денег теперь хватит до следующей зарплаты и до выздоровления отца. А пока лакомились удивительно вкусными пирогами, подаренными заботливым доминусом Понсе, болтали обо всем и ни о чем, вспоминали старые времена — без грусти, хоть и с ностальгией, строили планы на дальнейшую жизнь. В общем, проводили время так, как это бывает в любящей семье.