– Э, не скажи, старшина, – покачал головой Басов. – Это они пока не приспособились. Знают, что огнестрельное раз стрельнет с точностью плюс-минус пять метров, а потом пять минут перезаряжай. Вот и привыкли, что чем скорее сократишь дистанцию да в рукопашку вступишь, тем лучше. Но если мы рейд по тылам устроим, они к нашей тактике присмотрятся и перестанут лезть на рожон. Бойцы они знатные, воины профессиональные. По себе суди, старшина, – ты же Афган прошел… Помнишь, как там было? Вначале все по полевым уставам, писанным по опыту Второй мировой, да для войны на равнине, да с регулярными частями… А потом, как потери пошли, – сразу тактику стали перестраивать. Они то же самое сделают. Окружат нас сотни две, три – что делать будешь? Они сидеть в укрытии смогут долго, а потом найдут возможность выйти на рукопашку, тут у нас шансов немного. Видел, что было, когда Курбский до ребят с саблей дорвался? Два трупа с ходу и раненый капитан. Ты жить привыкай здешними мерками. И не дай бог, кого живым возьмут. Пытать здесь умеют. А из демонов, стреляющих непрерывным огнем, постараются выжать все. Вот и выходит – чем быстрее мы здесь с местным населением перемешаемся и чем меньше от него отличаться будем, тем лучше.
– И то верно, – кивнул старшина. – Боекомплекта у нас минут на тридцать, максимум на сорок, активного боя. И то если Петруха больше длинными очередями поливать не станет. Он-то, вообще говоря, в бою подспорье небольшое. Остаемся мы с тобой. Так что, если с крупным отрядом встретимся, шансов нет. Надо постараться с местными смешаться. Согласен. А все же… Почему нас с территории этой Северороссии закинули, а не с земель московского царя? Надо понять, иначе можем ни за грош пропасть.
– Мне сказали, – начал Петр, – что литовцы не ожидают нападения из нейтральной Северороссии.
– И из русской Латвии тоже? – усмехнулся Басов. – Проще все. У генерала здесь была самая близкая к Литве база. А то, что Скуратов сюда спокойно зашел, – так тогда границы были не столь закрыты. Застава на главной дороге – и все. Но вот что нам действительно надо понять: выдадут нас из этой Северороссии Скуратову или нет?
– Не думаю, – неуверенно предположил Петр.
– А ты подумай, – настойчиво порекомендовал Басов. – Ставочка-то – наша жизнь. Ошибемся, второго шанса не будет. Идти нам и вправду больше некуда. Даже если в Швецию отправимся, все равно Северороссию насквозь проходить.
– Не знаю. Бывали разные случаи…
– Нам нужен один случай, – улыбнулся Басов. – Ладно, давай мыслить логически. Какие сейчас у Северороссии главные трудности?
– Война со шведами, – быстро отозвался Петр.
– С Москвой есть взаимный интерес?
– Если поляки и литовцы не попробуют отторгнуть Эстонию, нет. А Ивану сейчас главное – это отбиться в Ливонской войне, до которой северороссам и дела нет.
– А почему Литва и Польша в драку полезли?
– Наверное… боялись усиления Москвы.
– Так. Литовский гетман и польский король, думаю, не дураки. Проще с одним врагом воевать, чем с двумя. Значит, с североросским князем ссориться не будут. Правильно?
– Но у нас в Ливонской войне поляки Псков осаждали, – с сомнением сказал Петр.
– Потому что он был русский, а тут третье государство, – парировал Басов. – Нейтральное. Короче, ребята, пока литовцы на Северороссию не напали, здесь мы в безопасности… относительной, конечно. Но выбирать нам не из чего. На своих двоих через зону военных действий, которая тут вокруг, особенно далеко не уйдешь. Согласны?
– Согласен, – кивнул Петр.
– Есть такое дело, – пробасил старшина.
– И куда нам в Северороссии? – спросил Басов.
– Северороссия состоит из трех земель, – начал Петр, – Псковской, Новгородской и Ингрийской. Ингрийская – это наш запад Ленинградской области. Столица – Санкт-Петербург, стоит там же, где и наш, но основан немецкими рыцарями в тринадцатом веке.
– Дивны дела твои, Господи, – хмыкнул Басов. – Да ладно. Столица есть столица, в ней завсегда столпотворение и куча пришлых людей, так что укрыться может полегче оказаться. И от московских границ подальше. Если уходить, то лучше туда.
– Нет, – решительно вступил старшина, – я на земле осесть хочу, а под Питером одни неугодья. Здесь, на Псковщине, останусь.
– Так что же, расходимся? – удивился Петр.
– Другого и быть не может, – грустно кивнул Басов. – Но мы тебе, старшина, поначалу поможем. Из виду друг друга выпускать не след.
– Идет, – довольно произнес Харченко.
– Хорошо, Игорь Петрович, – начал Петр. – Приходим мы в здешний Петербург, а дальше что? Кем представляться будем? Вы, между прочим, даже языка здешнего русского не знаете.
– Во-первых, Игорь, – быстро сказал Басов. – Мы с тобой сейчас в одной лодке, так что нечего чиниться. Интересный вопрос. Я, положим, фехтованию учить могу.
– Проще на службу наняться, – сразу возразил Петр.
– Проще – не значит лучше, – буркнул Басов. – Представлюсь учителем фехтования. Только вот откуда?
– Сложно, – сказал Петр. – Здесь вся Европа связана. Ложь быстро откроют.
– Значит, так… Жил в Латвии, помещиком. Подался оттуда, когда усадьбу пограбили. Все бумаги в огне погибли. А отчего языка не знаю, пусть сами догадываются. И ты подумай, кем представляться будешь. Язык-то ты, может, знаешь, а чем здесь на жизнь зарабатывать станешь?
– Ну, я ученый… – начал было Петр и осекся. – Тьфу, черт! Здесь ученых без знания латыни и древнегреческого не бывает.
– То-то, – ухмыльнулся Басов. – В общем, предлагаю такой вариант. Ты мой слуга, русский, толмач. Ладно, ребята, кончай привал. Нам ко вступлению в новую жизнь готовиться надо.