В Конструкте, к величайшему изумлению Юти, существовали целые гильдии попрошаек: одни нагло ожидали подаяния у храмов, другие подле мостов, третьи возле рынков, четвертые у входа в город. Каждый хоть сколько бы то ни было занятный клочок земли оказался уже облюбован побирушкой.
И что самое неприятное для девочки, ее несколько раз принимали за нищенку, которая хочет «озолотиться» на чужой территории. К счастью, пара резких ударов быстро убеждала здоровенных амбалов, «присматривающих» за попрошайками, что они решительно ошиблись.
— Эй, чго такая красивая гуляешь так пздно адна?!
Резкий гортанный окрик, с половиной проглоченных гласных, вывел Юти из раздумий. Вот еще одна из загадок Конструкта — островитяне, коими были набиты все районы столицы. Юти не вполне понимала, чем они занимаются: торгуют, охраняют, перевозят? На первый, как и на второй, и на третий взгляд, островитяне целыми днями кучковались в самых людных местах, изредка плясали свои дикарские танцы, радостно прихлопывая ладошками и притопывая босыми ногами.
Сколько знал себя Центральный материк, он всегда вел войну с наглыми островитянами архипелага Саваг. Те являлись тонкой прослойкой между землями, на которых ныне раскинула свои просторы Империя с одной стороны, и пряным, скорым на расправу Фалайским государством с другой. И островитяне в полной мере пользовались этим благоприятным обстоятельством, грабя и первых, и вторых. Многочисленные поражения в долгих и разорительных войнах не смогли сломить гордых и, несомненно, глупых дикарей. Как только у них появлялось оружие, достаточно острое, чтобы убивать, мужчины, достаточно взрослые, чтобы сражаться и посудина, достаточно крепкая, чтобы не затонуть, они выходили в море.
Лишь с приходом Вития Керай Кулен Первого жизнь островитян изменилась. Путем долгих и упорных переговоров, в ходе которых к архипелагу Саваг была отправлена эскадра с Серебряными Воронами на борту, дикари согласились добровольно присоединиться к Империи за многочисленные преференции.
На Саваге были построены внушительный порт, плавучие гавани, сухие доки, а сами островитяне стали «каперами». Иными словами, им дозволялось грабить и топить все суда, за исключением имперских. Дикарям разрешили проход в любые части Центральных земель, в надежде, что они остепенятся и сольются с прочими народностями. Им даже назначили льготы, как пострадавшим в ходе разорительных действий Империи и «для поддержания самобытности обычаев народа Савага».
Витий Керай Кулен Первый всячески заигрывал с островитянами, понимая, что в южных водах война ему нужна меньше всего. Однако в своих стараниях немного переусердствовал. Так дикари после долгих путешествий устремили свой взор на Конструкт. И, надо отметить, совершенно справедливо. Здесь было тепло, безопасно, много женщин, а выплаченных Императором льгот вполне хватало на безбедное существование.
Что до «слияния» с прочими народностями, то все вышло в точности до наоборот. Островитяне поклонялись языческому богу войны Балрогу, и их религия не позволяла женщинам выходить замуж за мужчин другой веры. Зато воинам разрешалось насиловать, брать в плен и в редких случаях в жены тех, кто не вызывал должного почтения к Балрогу. При этом пределы этого почтения островитяне нащупывали сами, на глазок. Наверное поэтому имперцы с некоторой издевкой называли верование дикарей «самой мирной религией среди всех материков».
Так или иначе, но островитяне заполонили Конструкт. Среди них уже подрастали «воины», которые не держали в руках ничего тяжелее ночного горшка, а о национальном оружие тайха, напоминающем нечто среднее, между копьем и веслом, даже не слышали. Оттого в случае серьезной драки, когда дикари сбегались оравой и всегда нападали толпой, зачастую хвастливые островитяне получали неплохих тумаков от местных, начавших уже порядком уставать от вынужденного сожительства.
Именно ватага подобных юношей, сплошь бородатых, низких, кривоногих, сейчас улюлюкала на углу Третьей Набережной и улицы Нищего Атвинса. Юти вскользь взглянула на молодчиков, спокойно пройдя мимо. Слова были адресованы не ей. В этой худой длинной фигуре лишь редкий опытный взгляд мог вычленить подрастающую женщину. По воле богини, отец действительно постарался, вкладывая свое семя в ее мать.
Островитяне обращались к молоденькой, всего на пару лет старше самой Юти, горожанке. Дорогое платье, синяя лента для волос из атласа, кожаные пулены с длинным носом по последней моде, ожерелье из мелкого жемчуга. Но самое главное, незнакомка была невероятно миловидна. Высокий лоб, круглое личико, пухлые румяные щечки, крохотный носик и огромные глаза с длинными ресницами. Что она делала здесь в это время суток — оставалось лишь догадываться.