— Что будем делать с твоим мужем?
— А у меня есть муж? — Манон задумалась. — Ты, наверное, хотел сказать — бывшим мужем?
Маркус усмехнулся, такая постановка вопроса ему больше нравилась.
— Мы сделаем ему подарок. В честь нашего с ним расставания.
— Спасем ему жизнь и убьём всех его врагов? — предположил Маркус, вытягивая начинающие затекать ноги.
— Что-то в этом роде, а потом в бега от его благодарности.
— Я думаю, тебе нужно остаться здесь, закончить дела. Неизвестно, когда мы сможем вернуться, — Маркус убрал руку от щеки Манон. Она тоже убрала руку и выпрямила ноги. — Ты же не думала податься в бега без меня?
— Вообще-то, я не предполагала, что между нами…
— Я бы поехал с тобой в любом случае, — он придвинулся вплотную, пересаживая на себя, закинув её ноги себе на поясницу. — Камни уже холодные, — пояснил он свои действия, заметив удивлённый взгляд.
Она прижалась, обняла его за шею.
— Ну да, и кремень совсем-совсем ни при чём, — проговорила Манон, устраиваясь поудобнее.
— Ночка, а давай ты не будешь ерзать, — ущипнул её за ягодицу Маркус. — У нас разговор серьёзный. Не отвлекайся, — руки его при этом поглаживали и мяли седалищные мышцы, так кстати оказавшиеся под ладонями.
— Итак. Я еду, спасаю герцога, ты завершаешь свои дела здесь, возвращаюсь и едем… Куда поедем? У меня остались хорошие связи в Барбьере. Может, туда?
— В Барбьере? Откуда? У меня они там тоже есть… мне их Перрэ передал.
— Я не один месяц провёл там, пытаясь наладить шпионскую сеть, разыскивая этого урода, — ладонь Маркуса забралась под рубашку и провела по самым выпуклым рубцам. — Перрэ запретил мне убивать его, только найти и передать информацию. Он сказал, что для тебя важно самой прикончить урода, что таким образом ты избавишься от прошлого, связанного с ним.
— Вы же были в ссоре с бароном?
— Были, но по другому поводу, — помрачнел Маркус. — Я разозлился, что он уговорил тебя пойти в Дом Желаний… После того, как ты рассказала мне о… Рауле, я пошёл к Перрэ, собираясь его прикончить… только мысль о том, что ты не простишь мне его смерть, остановила меня.
— Так вот кто так отделал барона… — Манон чуть отстранилась, заглядывая в чуть сердитые глаза Маркуса. — Да вы ревнивец и убивец наставников.
Она взъерошила его волосы.
— А скажи мне, не ты ли убрал «двадцать второго», купчину?
— Я, — потупился Маркус, — ты же тогда обещала не убивать больше. А я знал, что тебе важно закончить ТО дело.
— А банда Курхера?
Маркус кивнул.
— А убийца жены и… — начала Манон.
— Манон, все, кого не наказал закон и не успела прикончить ты, прикончил я.
Манон смотрела на него.
— Маркус, знаешь, мне иногда кажется, что мы с тобой чудовища ни чём не лучше тех, кого убиваем. Мы такие же убийцы, Маркус.
— Мы — Палачи, Манон! Последняя справедливость, когда закон бессилен или куплен. Поэтому Филирр ещё жив, мы ждем неопровержимых доказательств, пока у нас лишь домыслы, предположения и косвенные улики. Мы наказываем виновных, вина которых неопровержима и доказана. Между прочим, герцог тоже жив только потому, что мы не просто убийцы. Мы волки, Манон, санитары общества. И знаешь, за что я благодарен Перрэ? За то, что он дал нам право выбора хотя бы в том, идти на службу к герцогу или остаться непредвзятыми наблюдателями, не занимая ничьей стороны.
Они замолчали, каждый думал о своём.
— Ночка, смотри, рассвет, — Маркус кивнул за спину Манон, она обернулась. Небо на востоке посветлело, и в нише между зубцами был виден горизонт с узкой розовой полосой. Ночь кончилась.
Леон прискакал поутру, со взмыленной лошади его сняли гвардейцы. Он привёз письмо от Илиана. Манон и Маркус ещё не ложились. Маркус видел, как заходили желваки на её скулах, она побледнела, ноздри гневно раздувались. Глаза её горели холодной яростью, когда она, наконец, дочитала и взглянула на Маркуса, молча передала ему письмо и ушла на тренировочную площадку.
Маркус пробежался по строчкам. Илиан сообщал, что Тигран решил провести охоту в баронском поместье своей жены. Приедет человек пятнадцать свиты с герцогом, Илианом, сестрой и зятем включительно. Плюс десять человек охраны. Сообщил так же, что Филирр подозрительно обрадовался этой поездке.
— Смертник, — усмехнулся Маркус, дочитав письмо. Отдав распоряжение отвести не держащегося на ногах от усталости Леона в гарнизон, пошёл искать Манон.
Метательные ножи ложились в деревянную мишень ровно и глубоко.
— Шалопут непонятливый, я тебе устрою сюрприз, смертник недоделанный. Дурак дуболомный. Я тебя привечу, в жизнь не забудешь моего гостеприимства, идиот непоротый. Захухря белобрысая…
Маркус стоял, прислонившись плечом к дереву, любовался меткостью разъярённой женщины и заслушивался ругательствами, радуясь, что не он причина этой бури. Он даже уважал Тиграна за упорство. Но не с той женщиной он его проявлял. С любой сработало бы, но не с этой. Он и раньше замечал за ней такое: разочаровавшись, она просто отрезала чувства и выдворяла человека из своей жизни.
Ножи закончились. Манон подошла к мишени и стала выдёргивать своё «успокоительное», замерла, обернулась через плечо и одарила Маркуса наиковарнейшей из своих ухмылочек. Вот совсем он не любил, когда она так улыбалась. Она стала быстро вытаскивать ножи из древесины и что-то начала напевать себе под нос. Маркус подошёл ближе и услышал:
Маркус хмыкнул и пожалел незваных гостей. Манон была зла. Демонически зла. Вытащив последний нож, она повернулась к Маркусу, сунула ему «успокоительное» и напевая «сада-маза, сада-маза», побежала к дому.
Маркус поспешил за ней. Любопытство — оно такое.
Вбежав в холл, Манон заорала:
— ЖЮЛИ-ИИИИИИИ!!!!!!!!!!!! ЖЮЛИ-ИИИИИИИИИ!!!
Рыжая появилась, словно караулила за дверью, запыхавшаяся.
— МАНОН?!! Что случилось?!!
— Мне нужны дети! Немедленно!
— Э-эм-м… Знаешь, милая, это вообще-то не ко мне. Обратись… да вон, хоть к Маркусу… Но и то немедленно… как-то проблематично, девять месяцев, роды…
— Жюли!! Мне нужны, наши дети, где они? У меня есть для них очень-очень интересная игра.
— Манон?
— К нам едут гости, очень-очень нежданные и незваные гости. Нужно организовать встречу на высшем уровне, чтоб отбить всякую охоту являться в этот дом.
— Манон?
— Тигран едет с родственниками и свитой.
Жюли уже знала историю разлада между Манон и Тиграном. Она подхватила юбки и убежала.
— Манон, я заинтригован, расскажешь, что ты задумала?
— Покажу, — и снова пакостная улыбочка, от которой хочется передёрнуть плечами. — Ещё вопрос, что такое «захухря»? — полюбопытствовал Маркус.
— Что-то вроде неряхи и растрёпы, выражение одной знакомой, — кстати, о знакомой. Марина? Марина! Тишина. Манон вдруг поняла, что уже несколько дней не слышала внутренний голос своей памяти. Воспоминания были, но голоса не было. Странно. Позже разберёмся.
— Ну, Тигран к неряхам и растрёпам точно не относится, — с сомнением покачал головой Маркус.
— Он им станет, когда я до него доберусь, — мстительно проговорила Манон, направляясь в гостевой этаж.
Жюли и табор галдящей ребятни догнали Манон и Маркуса, по-прежнему несущему её метательные ножи, когда Манон распахнула двери первой комнаты. Огляделась. Чисто. Просто и со вкусом.