Впервые Репп встретился с рейхсфюрером в Берлине в 1942 году, вскоре после Демянска, когда он был героем дня. Гиммлер употреблял одеколон, пахнущий сливовым пюре, и интересовался предками Реппа. Репп знал, как надо отвечать в таких случаях:
— Они были простые люди, рейхсфюрер.
— Очень хорошо. Наша сила в простых людях. Мы мистически связаны с почвой, с землей.
Эти слова были с неподдельной искренностью сказаны на вечеринке в доме одного предпринимателя. Репп помнил, что вокруг мелькали прекрасные женщины, и одной из них была Маргарита. Комната была наполнена теплом и светом. В воздухе висел аромат секса, процветания и власти, а Репп всего семьдесят два часа назад еще сидел в часовой башне.
— Да, люди, — повторил рейхсфюрер. Он был похож на баклажан в очках.
Однако сейчас думать о рейхсфюрере Реппу не хотелось. Он сделал еще один глоток шнапса и вызвал в памяти образ Маргариты.
В тот год она была такой прекрасной. Обычно Репп не давал волю своим чувствам, но сейчас сделал послабление. Как она оказалась там? Ах да, она пришла с какой-то театральной публикой. Репп видел ее и раньше, когда был еще молодым лейтенантом, но тогда он боялся даже подойти к ней, а не то что заговорить. Но на этот раз он смело подошел к ней и взял ее за руку. Он заметил, как ее глаза скользнули по железному кресту, висящему у него на груди.
— Я — Репп, — представился он.
— По крайней мере, вы не щелкаете каблуками, как большинство из них.
Он улыбнулся.
— Мне сказали: все, что есть в этом городе, принадлежит мне. Я выбрал вас.
— Они имели в виду комнаты в отелях, столики в ресторанах, места в опере и приглашения на званые вечера.
— Но мне ничего этого не надо. Я хочу вас.
— Вы очень дерзки. Вы тот парень из часовой башни, не так ли? Кажется, я что-то об этом читала.
— Три дня назад всего лишь за восемь часов я убил триста сорок пять русских. Разве это не делает меня несколько особенным, а?
— По-видимому, да.
— Могу я представить вас рейхсфюреру? Как я полагаю, теперь он мой патрон.
— Я знакома с ним. Он просто отвратителен.
— Немного свинья. Но как патрон он очень влиятелен. Давайте уйдем. Вчера вечером я был в одном очень приятном ресторане. Думаю, что, если я вернусь, они опять встретят меня очень хорошо. У меня даже есть машина с шофером.
— Моего первого любовника убили в Польше. Следующий погиб в воздушном бою над Лондоном, Еще один был взят в плен в Западной Сахаре.
— Со мной ничего не случится. Обещаю. Давайте уйдем отсюда.
Маргарита посмотрела на него, прищурившись.
— Вы, наверно, догадываетесь, что я пришла сюда с другом.
— Генералом войск СС?
— Нет, он актер.
— Тогда он пустое место. Пожалуйста. Я настаиваю.
На секунду она задумалась, потом сказала:
— Хорошо. Но пожалуйста, никаких разговоров о войне, капитан Репп.
Приятно. Да, приятно.
Репп допил шнапс. У него появился соблазн выпить еще, но не в его принципах было поддаваться соблазнам.
Он знал, что рейхсфюрер может позвонить в любую минуту, и знал, что ему потребуются силы для того, что его ожидает.
Репп закрыл фляжку.
6
Сьюзен и Литс были прижаты к стойке Клеридж-бара. Был вечер пятницы в середине марта, везде, куда ни кинь взгляд, люди в форме, уже пару дней на город не упала ни одна «Фау-2», и после множества усилий Литс наконец добился настоящего свидания. Они пообедали в «Венгрии», после чего заскочили, по рекомендации Роджера, в славное местечко, где, по слухам, собирался весь лондонский бомонд. Но пока что Сьюзен увидела только двух кинозвезд и одного известного радиорепортера. Литс, со своей стороны, заметил в дымной толпе нескольких офицеров из ОСС и пару раз уже почувствовал себя оскорбленным, а однажды даже сделал движение в сторону одного заносчивого аристократического профиля, но Сьюзен сумела его удержать.
— Никаких неприятностей. Вспомни, ты обещал.
— Ладно, ладно, — проворчал он.
Сейчас, после несколько порций виски, он чувствовал себя намного лучше и хотел дружить со всем человечеством. Сьюзен сейчас принадлежала только ему, а не Филу или евреям.
— Бармен, — крикнул Литс и махнул рукой парню в красном пиджаке за стойкой бара. — Парочку стаканчиков сюда, старый плут.
— Неудивительно, что они нас ненавидят, — сказала Сьюзен.
Вокруг них все говорили о наступлении. Перешли Рейн! Все кончится еще до того, как наступит весна и зацветут цветы. Этот оптимизм подействовал даже на страдающего депрессией Литса.
— Ты же пришел сюда поразвлечься, — сказала Сьюзен. — Ради бога, улыбнись хотя бы. Расслабься.
— Ты чертовски беспечна, — заметил он с удивлением.
И действительно, весь вечер Сьюзен была очень оживленной. Она казалась особенно прекрасной, даже в своей строгой коричневой форме. Некоторые женщины хорошо выглядят в любом наряде, но здесь было что-то еще. Сьюзен стала почти такой же, как в старые времена: озорной, насмешливой, слегка саркастичной, проказливой.
— Ты, наверное, решила сделать карьеру военной медсестры. Поздравляю! — сказал он.
Она засмеялась.
— Ты разводишься с Филом. Правильно? Я прав?
В ответ опять смех.
— Это долгая история, — сказала она. — Очень долгая. Но прежде чем она произнесла это, элегантный британский голос пропел рядом с ними:
— Голубочки!
Настала очередь Литса скорчить гримасу. Тони уверенно приближался, пока почти не обнял обоих американцев.
— Мне то же самое, что и у этих приятелей, — скомандовал он бармену и с ледяной улыбкой повернулся к Литсу.
— Сэр, — сдержанно сказал Литс.
— Довольно долгий четверг, а? — заметил Тони. Литс ничего не ответил.
— Ну что, три или четыре часа? А то и все пять?
— Джим, в чем дело? — спросила Сьюзен. Литс мрачно смотрел в толпу.
— Я слышал, капитан изрядно набегался. Пытался встретиться с... кто там на этот раз? Ваш или наш?
— Ваш, — наконец признался Литс.
— Ну конечно. Я же знал это с самого начала. Генерал-майор сэр Колин Габбинс, верно?
— Да.
— Так я и думал. Глава ОСО. Жаль, что он не смог с тобой встретиться.
— Девушка сказала, что я записан на понедельник.
— Я замолвлю за тебя словечко завтра за ланчем, — пообещал Тони, злорадно улыбаясь.
— Ну ты и сволочь, — сказал Литс.
— Прекратите подобные разговоры, — приказала Сьюзен.
— Сьюзен, не хотите ли сопровождать меня на ланч с генералом сэром Колином Габбинсом завт...
— Черт подери, майор, притормози, — оборвал его Литс.
Тони засмеялся.
— У тебя довольно забавная репутация в определенных кругах, — предостерег он. — Вы знаете, — обратился он к Сьюзен, — он всем рассказывает про этот безумный заговор, который сам же и придумал. Немецкий снайпер. Просто чудеса!
Литс почувствовал себя совсем несчастным.
— Не было бы вреда, если бы вы хоть немножко прислушались к нему, — заметила Сьюзен. — Вам всю войну говорили вещи, которых вы не слушали. Вы никогда не слушаете, пока не становится уже слишком поздно.
Тони отступил на шаг и всем своим видом показал, как он потрясен.
— Милая девушка, — театрально сказал он, — конечно, мы совершаем ошибки. Конечно, все мы старые ретрограды. Именно за это нам и платят. Вы только подумайте, насколько опасны мы были бы, если бы знали, что делаем. Он откинул голову и заржал.
Литс понял, что Тони пьян настолько, что уже не думает о том, что и кому говорит. И все же, как ни странно, в его поведении чувствовалась симпатия к несчастному американцу и его девушке.