— А разве это проблема? — Одрик не понял в чем сложность, ведь в пределах видимости маячило множество рыбачьих челноков.
— Тут во всем свои тонкости. Не каждый возьмется иноплеменников прокатить, и дело не в деньгах.
Хардман подозвал хозяина пивной.
— Я бы хотел небольшую прогулку устроить, для моего юного коллеги. Он впервые на море…, — хозяин понимающе кивнул. Он прошелся по берегу, высматривая, видимо, кого-то из знакомых и замахал рукой, подавая знаки. К берегу пристал гоблинский челнок.
— Рийгу согласен брать пассажиров, но без багажа.
— А мы налегке, нам прогуляться, — и оба мага шагнули в лодку.
— Ширбо[109], — обратился Харди к лодочнику, — нам на закат.
Это могло означать и просто на запад, и в открытое море, поскольку бухта Ерта выходила прямехонько на заход светила.
— Туда за сети, где ничто кроме чаек не нарушает горизонта.
— Что асса хотел там найти?
— Что можно найти на горизонте, кроме заката? Того захватывающего момента, когда уставший от трудов Андао позволяет себе отдых в ласкающих ладонях морских волн?
И состоялся удивительно красивый закат. Солнце уже зашло, но небо еще освещается красноватыми отблесками. Цвета на небе плавно переходят друг в друга. От совсем темной линии горизонта к нежно — розовому цвету облаков и далее прозрачно — золотистому. Эта ни с чем несравнимая палитра повторяется в отражении на гладкой как зеркало глади воды. Возникло бы ощущение полной умиротворенности, если в последнюю минуту на горизонте не объявились, тяжелые как свинец тучи и прощальные лучи Андао не выцветили бы на них тревожную пурпурную кайму.
Увидев это, гоблин побагровел до своих лягушачьих перепонок и еще больше сгорбился. Новый знакомый Одрика мрачно покачал головой.
— Стергу надо бы молитвы вознести. Кто не войдет в бухту завтра, рискует не войти сюда уже никогда… — он задумчиво вздохнул, и, не отрывая глаз, от зловещего горизонта продолжил. — Можно, конечно, встретить шторм и в открытом море, только не все любят рисковать…
Одрик зачарованно наблюдал за сменой красок на небе и воде, а утомленный жизнью маг задумался, глядя на воду, и вдруг стал беседовать сам с собой:
— Сумерки — единственное время, когда я перестаю ненавидеть планету и всё, что на ней находится. Время когда дневная суета оставила рассудок, а обольстительные чары ночи ещё не пробудили в душе первобытные силы, пока не воцарился безумный мир моих кошмарных снов. Но перед тем, как я растворяюсь в нем, как соль в водах моря, перестаю ощущать свой порабощенный разум и тело, зато ощущаю всем своим существом каждый звук, каждое движение, каждую мелочь. Я сторонюсь людных мест, блуждаю, устремив взгляд в небеса, туда, где облака на небе всех цветов — от кровавой ваты до вулканического пепла…. И в голове нет ни одной мысли, человеческой мысли. В душе тоска и спокойствие смертника на перед казнью, и непонятное стремление вперед к неизбежному. Мир поглощают сумерки, и я становлюсь самим собой, я уже и не человек, но еще и не особь из моих кошмаров. Я живу от заката до заката…
Бывает, я встаю во сне, хожу по несуществующим дорогам, разговариваю на неизвестном языке с невидимыми собеседниками. Самое поразительное, что меня тянет туда, что мне с ними лучше, чем с людьми, все чаще посещает желание не возвращаться.
Не может человек не спать, я пробовал, тогда они приходят наяву, и я не могу отличить гостей из моего бреда, от реальных людей. Перед тем как заснуть, я привязываю себя к ложу, объясняю всем на корабле, чтобы не выпасть при случайной качке. Пока, кажется, никто не догадался…. Никто не догадался, что всю ночь во сне я развлекаюсь с демонами. Я поэтому и ушел с военного корабля, чтобы случайно не попасться и не подставлять брата. Он дослужился до кого-то там в Канцелярии, и смог место для меня выбить, не хотелось бы портить ему карьеру.
… не знаю, зачем я говорю тебе все это, когда мы с тобой в этой убогой лодчонке. Ведь как все нормальные люди, ты вправе в лучшем случае сдать меня городской страже для препровождения в дом для одержимых демонами, а в худшем прирезать как психа. Хотя может и наоборот, гораздо интереснее принять удар от такого изысканного меча, как твой, чем гнить заживо в компании умалишенных. Я устал, не знаю, сколько еще мне удастся продержаться. Я уже сомневаюсь, человек ли я, я уже начал мыслить категориями своих ночных гостей. Хорошо, что при свете солнца они отпускают меня, но мне кажется, что днем они просто спят, а то бы мне не было от них покоя.