Много позже, вспоминая этот ненаписанный роман, Лёка спрашивала себя - что же в те годы запечатывало рот, что заставляло опускать перед Анкой и ребятами глаза, на людях держаться подальше и молчать, молчать? Уж конечно, не бабушкино беспокойство насчёт всяких там, извините, "подолов". Чай, грамотные, всю необходимую по вопросу литературу когда ещё нарыли и прочли...
Стеснялись, что всего-то год назад в одном классе учились? Не без того...
Своих эмоций вперехлёст, а чуять другого пока не умеем? И это тоже...
Но пуще - не одну Лёку давило ощущение: взял чужое.
"Я не знаю, о чём я хочу рассказать, - записывала она в дневнике незадолго до последней ссоры с Вадиком, - жизнь мою, а быть может, не жизнь, кто-то стал в заколдованный круг загонять, кто-то смог во мне горе со счастьем связать... Только господу это возможно понять. Дым моих сигарет утешает меня, терпкий чай заполуночных тризн - лишь прелюдия к более тягостной тризне. Никого не виня и себя не кляня, не смогу ничего рассказать я о жизни. С кем ты спишь, милый друг, в гробовой тишине, и не снится ль тебе этот сладкий покой? А мою тишину, где была я во сне, сокрушил чёрный всадник на чёрном коне. Я откуда-то знаю, что будет судьбой. Нет, вернее, судьба моя сделалась им. Он стал мужем моим, он стал телом моим, и мы в этом пожаре горим с ним, горим. Больно сердцу, устала, но долог мой путь. Будут соблазны - но мне не свернуть. Проскакал черный конь, проложил мне дорогу. Я пойду, может - это путь к Богу?"
Они с Вадиком, возможно, и переросли бы и это "чужое", и юный свой эгоизм единственных пупочков Земли. Притёрлись бы, как наставляли раньше всех всё узнавшие мамы, - ведь стали же под конец не просто встречаться открыто, мужем с женой называли себя...
Но на втором курсе института Вадим подался в бизнес, на третьем с учёбой распрощался совсем - и ушёл в переговоры, встречи. С модной новинкой - радиотелефоном - почти сросся. Чуть погодя обзавёлся и пейджером - тот пиликал даже среди ночи. В квартире у Лёки то и дело менялись коробки с аудио- и видеотехникой, кассеты стопками... ладно. Родители только следующим летом приедут... наверное, а мужчина взрослеет и хочет обеспечивать жизнь - условия же для того вполне? Что тут возразишь, когда и сама: "Учиться! Работать!"
Но однажды Вадим явился к Лёке с сыном давней-давней маминой подруги. Весёлые, с сумкой фруктов и с тёмной пузатой бутылью тогда ещё экзотической "Сангрии"...
- Я и ребят позвал, - мимоходом сообщил Вадим и гордо представил Сашу, - партнёр!
Таким сияющим Лёка Вадика никогда не видела. Отчего сжалось сердце? Ревность? Да нет... ревность она в себе искореняла тщательно: ведь, неуважение к?
Посидели тогда хорошо. Анка пришла, Димыч и Босс с подругами. Саша, хоть и пятью годами старше всех, в компании двадцатилеток обжился замечательно.
С чего тогда Лёка разволновалась так, что до утра не могла уснуть?
Вадим в кои-то веки остался ночевать - опасаясь разбудить его вздохами и поисками прохладного кусочка простыни, Лёка тихо ушла в другую комнату. Включила другую гордость друга сердца - новенький видеомагнитофон - и, сигарету от сигареты прикуривая, несколько тёмных часов подряд пересматривала съёмку с недавнего своего дня рождения. Круглая дата, ого! Славный получился праздник, они с Вадиком хозяйничали там, радостные и общим вниманием смущённые...
Несколькими днями позже Вадим озабоченно поделился - Сашке срочно нужны деньги. Очень много денег. И есть у него вариант их раздобыть, но... Вадим посовещался с мамой, решили - надо выручать. Сын подруги, партнёр по делу. Да и вообще, человеку помощь нужна - святое!
Всё, что рассказывал Вадим, было внове. Сумма денег - космическая, гарантией - квартира. Не своя: кооперативка в панельном доме спального микрорайона на нужную сумму, к сожалению, не тянула.
- Зато, - азартно выкладывал Вадим, - бабушкина квартира на Кутузовском есть, "в сталинке"... бабушка умерла год назад, дядя с женой и дочкой не против. Вот тут как раз в залог тех денег Сашке и хватит...
Лёка кивнула - конечно, чего уж тут. Раз Саша обещал, что ему этих денег только на полгода перекрутиться - а там вернёт железно! - значит, так и будет.
А неделю спустя она предложила Вадиму расстаться. Насовсем.
У Лёки был свободный от лекций вечер, в кои-то веки ехала с работы пораньше, настроившись с книжкой отдохнуть, потом над курсачом посидеть: ноябрь же! Кто ж в последний момент такое пишет?
Дверь ей отрыл Вадик, при параде: в новеньких джинсах и моднючей узорчатой рубашке навыпуск.