Лёка осторожно достала из сумки завёрнутую в салфетку свечу, уже зная, что поставит её Богородице. Женщине, родившей Бога. Кто же тогда сама Она, принявшая в себя небесный огонь, подарившая духу плоть, ради других людей своё дитя смерти отдавшая? Кто - Она? А может, в бесконечной взаимосвязанности всего со всем, и человечество - тоже Бог?
Ведь сколько раз убеждалась - если в капле воды и впрямь можно увидеть мировой океан, то в любой, которую ни прочитаешь, человеческой судьбе, - историю всего рода людского. И если Создатель творит эту историю нашими руками, то кто мы, если не продолжение Его мыслей, воплощение их... Кто - мы?
Твари дрожащие - или право имеющие? И то, и другое. Цари - и черви? И то - и другое. Кем быть - зависит только от нас, самих!
Будь человеком - будь царём - будь право имеющим - Богом будь!
Унижай себя грязью творимых тобою дел - и в ней же и окажешься... хоть в нынешней жизни, хоть в следующей.
А вознесённый Небом на вершины счастья земного - помни, кто - ты. Не унизь обделённей тебя. Будь - человеком.
Мама однажды рассказывала - в деревне у деда с бабушкой, где и крошкой проводила она каждое лето, а во время войны вообще жила, бабы-соседки шугали непослушных своих детей: "Смотри у меня! Боженька сверху всё видит, вот накажет, будешь шалить!" А мама Лёкина слушала это всё, и думалось ей, что она не станет шалить, чтобы бабушку с дедом не огорчать, а вовсе не потому, что Боженька... Лёке маленькой думалось то же вместе с мамой... "Да, не за страх жить - за совесть. Правда?" - и Лёка посмотрела Богородице в глаза.
"Прости нас. Такого ворочаем в жизни, жизнь в себе убиваем... Прости меня. Натворила я дел, как отмыться теперь? Мама и папа разве хотели дочь-пустоцвет... а я пустоцвет, Господи. У меня - спасибо! - работа такая, что каждый приходящий чисто дитя. Много детей у меня - и ни одного... прости. Сколько любви Тобой даровано - а я всё горю, горю, и таю, таю, уже ведь совсем огарочек - кто разве может в моей жизни появиться, чтобы семья и дети? И эгоистка же, Боже... пришла за Риту молиться, а всё - о себе... Пожалуйста, очень Тебя прошу, услышь меня - для неё. Сохрани жизнь, которая в ней, пожалуйста! Мне это тоже важно, я... я так люблю её".
Слёзы вскипели в груди, Лёка почти задохнулась, пытаясь удержать рыдание, и вдруг полыхнуло что-то в ней! И увидела: из сердца молитвенно сложенными ладонями потянулось к небу золотисто-белое пламя. Оно охватило плечи, голову, поднялось ввысь, осветило терявшийся в вышине купол.
Свечкой стояла Лёка перед Богородицей - и тихо-тихо плакала.
*
Она вышла из храма почти самой последней. Глубокие ноябрьские сумерки охватили город - фонари едва справлялись с темнотой и тяжёлым сырым воздухом. Шла Лёка медленно - подмораживало уже, а от пережитого ещё трясло, да и ноги в долгом стоянии затекли, едва слушались.
В машине после тепла храма показалось люто холодно. Завела мотор, потянулась включить печку, но дрожащей рукой задела включатель радиолы...
"...ёзная авария произошла сегодня ночью на Рублёвском шоссе, - ударил по ушам обезличенный голос диктора, - автомобиль марки "Мерседес Макларен", за рулём которой находилась дочь известного банкира ***, потеряла управление и на скорости врезалась в опору уличного освещения в районе станции метро "Парк Победы". Больше никто не пострадал. В машине сработала подушка безопасности, однако спасателям пришлось применить спецтехнику, чтобы освободить пострадавшую. В тяжёлом состоянии она доставлена в больницу. Из других происшествий - пожар, случившийся днём в жилом доме на ***-ской улице, по предварительным данным, из-за неисправной электропроводки, наконец, потушен. Погиб один человек, пострадавших нет. Жертва - хозяин квартиры, где произошло возгорание. Идёт расследование".
Звездочею протянуло жутью и зазнобило. Она выключила радио и спрятала лицо в ладонях... тяжела десница Твоя...
В сумке загудел мобильник, Лёка опомнилась, откашлялась...
- Ольга Георгиевна, клиентка к вам на завтра хочет, приедете?
- Да, Машенька, только данные смской сбросьте, ладно?
Только отключилась - опять звонок! Сердце взлетело - и вонзилось обратно в грудь, болезненно звеня и мешая слышать.
- Да, Олег Ярославович? - а голос молодцом, не дрогнул.
- Я из аэропорта, сейчас везу Сергея к Рите. Он просит у вас договор с врачом.