Следующие три дня прошли легче — студенты и студентки с боевого факультета всего лишь морщили носы и сдавали работы любому свободному преподавателю. А вечером восьмого дня, когда зачет сдал последний студент, оба рунолога заявили, что она достойно справилась с первым испытанием и теперь ей предстоит принимать экзамен на звание магистра боевой магии. Не обращая внимания на ее возражения, гномы объяснили, что экзамен по непрофильным дисциплинам проводится в большом зале, куда студенты заходят по одному. Кроме знания рун, которые она должна будет оценивать по строгим правилам, ей разрешается, и даже рекомендуется, проверять внимательность и скорость реакции на неожиданные ситуации. А так как «магистры боевой магии должны быть готовы ко всему», в средствах разрешено не стесняться.
В аудитории, где будущих членов комиссии собрали на совещание, уставшая и раздраженная Соня встретила Эдеру, явно пребывавшую в таком же состоянии.
Посмотрев, как две самые молодые преподавательницы в комиссии шепчутся, а потом на их лицах расцветают почти одинаковые хищные ухмылки, ректор едва сдержал улыбку — кажется, в этом году будущих магистров ждут незабываемые экзамены.
В своих предположениях он не ошибся — обе девушки зверствовали так, что даже преподаватели по боевой магии довольно качали головами. Часть колб для эликсиров лопалась при нагревании из-за едва заметных трещин на донышках, среди стилусов попадались деревянные, намертво прилипавшие к заготовкам, как только имитирующая серебро краска стиралась. Карточки с заданиями вспыхивали, а ингредиенты для эликсиров пускали корни и врастали в стол, если их касались напитанными магией руками. Над рассыпанными по полу металлическими пластинками возникали барьеры, о которые можно было запросто споткнуться и разлить уже готовый эликсир, из оставленных под стульями цветочных горшков прорастали плети колючей ежевики, незаметно оплетая ноги по колени и выше.
Не обошлось и без инцидентов. Один из альвов бросил в отвернувшуюся дриаду довольно заковыристое парализующее заклинание. Целительница, чей личный щит оказался двойным, ответила таким же параличом, и, явно не ожидавший этого, студент шлепнулся лицом в пол. Дриада смерила незадачливого боевика презрительным взглядом и, выдав: «И это будущий магистр боевой магии? Не впечатлена», велела отнести его в лазарет. Через полчаса человеческий парень, чью рунную цепочку артефактор не приняла, что-то процедил про нахальную бездарность и схлопотал удар в челюсть, нанесенный, судя по результату, под ускоряющим заклинанием.
— Что скажете, мастер Бремер? — спросил ректор приехавшего вчера гнома.
— Я видел зачетные работы ее группы. Как ни прискорбно это осознавать, сол ректор, но в артефакторике она разбирается куда лучше меня. Но вот рунологию ей лучше не преподавать — многие вещи слишком сложны и избыточны. Там, где несколько рун можно связать простой нитью силы, а мощность потока регулировать ее толщиной, она, как и все темные, строит сложные печати и цепочки. Впрочем, для столь безд… слабого мага — это вполне логичный подход. — Посмотрев, как молодая девушка трясет рукой, закованной в латную перчатку, а упавшего вместе со стулом парня грузят на носилки, гном хмыкнул. — Немного вспыльчива. Но через год-другой это пройдет.
— Вы все-таки решили оставить преподавание?
— Да. За правнучкой нужно приглядеть, а возраст у меня пусть и солидный, но сменить работу еще позволяет.
— Жаль. Я не уверен, что мастер Мист останется.
Получив срочное письмо, Карл Бремер побросал в чемодан самое необходимое, и, оставив записку ректору, срочно уехал. Два месяца он дневал и ночевал в доме внука, обновляя выгорающие руны на печати, стабилизирующей потоки силы. Наконец, аура правнучки стала постепенно восстанавливаться, и сложная печать на полу ее комнаты сменилась на более простой. Тогда-то Карл и вспомнил, что уехал, даже не оставив никаких конспектов и планов. Но когда он выкроил время и добрался до стационарного шара связи на почтовой станции, выяснилось, что ему нашли временную замену — студентку-артефактора, присланную на Обмен. Всполошившись, он начал было объяснять ректору, что темный не сможет правильно обучить студентов, потому что их артефакты работают иначе, на что получил ответ, что девушка об этом прекрасно знает, более того, она светлая и получила степень мастера за изготовление светлого артефакта. Новость была странной. С одной стороны, стало спокойнее — студенты нормально доучатся, с другой — того, кто напоил его четырехлетнюю правнучку боевым эликсиром так и не нашли, и такая удачная замена наводила на подозрения. Повторный сеанс связи его успокоил — девушка попала на Обмен случайно, и даже прошла проверку.
Аура правнучки восстанавливалась, свободного времени у Карла становилось все больше, и он решил занять себя делом, вновь открыв старую мастерскую, принадлежавшую еще отцу.
Обратно в Шейнт Карл возвращался, пребывая в раздумьях. Оказалось, что рунологов в родном городке уважают куда больше, чем в столице. А когда в его мастерскую стали заглядывать жители соседних городков и поселков, то и доход почти сравнялся с жалованием преподавателя Академии. И в то же время менять привычки и бросать преподавание не хотелось.
Вернувшись в столицу к началу экзаменов, Карл не стал спешить и сразу знакомиться с заменявшей его девушкой. Вместо этого он уговорил коллег устроить той испытание экзаменом. И пока молодая преподавательница принимала зачеты, Карл заглянул в ее бумаги, побеседовал со студентами и посмотрел на девушку вживую на экзаменах. Впечатление она произвела неплохое, и если удастся уговорить ее остаться, то он со спокойной душой сможет уехать к семье. Что ж, нужно дать девушке немного отдохнуть, а послезавтра, на выпускном балу, можно будет поговорить.
Сомбрийское королевство. Этела. Особняк Руби Долорон. Пыточная на минус втором этаже. Восьмое февраля. Утро.
Сознание возвращалось с трудом. Все тело дергало от боли, а окружающая обстановка расплывалась.
Почти полгода он отрабатывал карточные долги, терпя окружавших его темных и их магию. Спасало лишь знание, что те, на кого он укажет — умрут. И когда до окончания задания оставалось всего ничего, он попался. Слишком расслабился, поверив в свои способности шпиона, и не обратил внимания, что место, где следовало оставить очередной список подходящих кандидатов не меняется уже третий раз подряд. Стоило свернуть в безлюдный переулок и бросить в ящик для мусора скомканную бумажку, как из темноты выступили фигуры в черных матовых доспехах. Он даже не успел создать файерболл, как по затылку прилетело чем-то тяжелым.
Очнулся он в каком-то подвале. Связанный, точнее, скованный. Тело болело от нехватки сил, а содержимое застекленных шкафов намекало на пыточную.
— Ну что, юноша, побеседуем? — услышал он женский чуть хрипловатый голос.
Над ним склонилась демонесса в сером халате поверх черного платья. Ее глаза сверкнули красным, и все исчезло. Осталось лишь желание рассказать этой женщине все. И он рассказывал. Иногда тело содрогалось от боли, когда ему задавали вопросы о нанимателе и цели задания — срабатывала клятва, и он на какое-то время приходил в себя. Ему вкладывали в ладонь накопитель, позволяли пополнить запас силы, а потом снова задавали вопросы. Изредка к допросу присоединялся пожилой цверг. В такие моменты демонесса бралась за пыточные инструменты.
Кое-как оглядевшись он понял, что все еще в том самом подвале. Перед глазами возникла фигура в черных доспехах. На нижнюю губу надавил край стеклянного флакона.
— Обезболивающее. Пей.
Он послушно открыл рот, закашлялся, но смог проглотить горькую жидкость. Через какое-то время боль действительно стихла. Щелкнули кандалы, освобождая тело. Он сел и огляделся. Вокруг стола стояли трое темных гвардейцев, еще один, точнее одна, стояла чуть дальше, держа его на прицеле самострела, а рядом с ней пожилой цверг. Тот самый, что участвовал в допросе.
— Итак, господин студент пятого курса боевого факультета Академии Брило, в ближайшее время сведения о ваших деяниях будут отправлены Его Светлости. Сейчас вы молча и без сопротивления отправитесь вместе с господами гвардейцами в каземат, — ровным голосом произнес цверг. — Там восстановите силы, насколько это будет возможно, и приведете себя в порядок. А через три-четыре дня мы отправим вас обратно. Будете сопротивляться, — цверг чуть приподнял уголки губ, — вернетесь сюда. Но уже не на три часа, а на сутки.