– А что такое аутентичные? – капризно дернула Диму за рукав Вика. – Говори ясно, я половину из того, что ты сейчас сказал, ни хуя не поняла!
– Подлинные. Соответствующие подлинному, – проорал ей на ухо Дима. – Короче говоря, художниками тогда считали только тех, кто умел хорошо рисовать и работал на государство, тупо изображая то, что разрешено, и при этом не выебывался. Ну или выебывался, но только чуть-чуть, самую малость, чтобы немного отличаться от других. Когда же совок развалился, выяснилось, что искусство, которое создавали для народа, этому народу нахуй не нужно. А нужна ему только колбаса по два двадцать, водка и видики с порнофильмами. Порнуху народ охотно покупает – а картины нет. Все художники сразу оказались никому не нужны. Пришлось решать, как теперь жить дальше. Одни пошли на Арбат, на улицу и начали рисовать для простонародья, расписывать матрешки и заниматься прочей низкобюджетной хуйней. А другие, кто хотел славы и денег и был поумнее, решили продаться на Запад. Вот тут-то и начала создаваться идеология нового постсоветского арт-рывка, и только критики и галеристы стали решать, что такое искусство. Дело в том, что на Западе уже полвека художниками считают только тех, кто создает коммерчески успешные арт-проекты. Понимаете? Не картины, не скульптуры или что-то еще из традиционного перечня жанров, а именно проекты. А проектом может быть всё, что угодно, от простой кучи говна на полу до покраски Великой китайской стены в розовый цвет.
– А критики здесь при чем? – удивилась Людочка.
– Девчонки! Ну как вы не можете понять! – опешил Дима. – Если все создают то, что объективно не считается искусством, не соответствует привычным представлениям о нем, нужно, чтобы специальные люди объясняли другим, что это такое.
– Объяснять, что говно – это говно? – уточнила Людочка.
– Совсем нет, наоборот. Что говно – это теперь золото, просто отличное вложение капитала, – поправил ее Дима. – Ведь за что боролись все художники на Западе?
– За что? – повторила его вопрос Вика.
– За свободу. За абсолютную свободу от догм и правил. И они ее получили. Теперь любой козел где-нибудь в Лондоне или Нью-Йорке может сказать, что он художник. Неважно, умеет он что-то делать своими руками или нет. И его будут считать художником. Он может вставить в рамку то, что захочет, и назвать картиной, свалить в кучу любой мусор и назвать скульптурой – и всё такое. При этом никто не знает, хорошо это или плохо, согласитесь? Ведь критериев нет, сравнить не с чем. Главное – новизна, главное теперь – суметь удивить и шокировать. Но этого мало. Нужно, чтобы люди покупали твои работы. Их надо где-то выставлять. Сечете?
– Не очень, – простодушно признались в один голос Вика и Людочка.
– Блядь, ну это же просто, как дважды два четыре! – начал горячиться Дима. – Скажите, например, что продают в булочной?
– Хлеб, что же еще? – удивилась Вика.
– А в книжном?
– Книги, естественно, – вслед за Викой ответила Людочка.
– Вот видите? Вы обе отлично знаете, что в булочной продают хлеб, а в книжном – книги. Если вы завтра купите в булочной что-то не очень похожее на хлеб с надписью «Хлеб» – фруктовый рулет, предположим, – то вы всё равно будете считать свою покупку хлебом. Только фруктовым. Или каким-то еще – шоколадным, ореховым – не суть важно, главное – рулет станет хлебом. То же самое с книгами. Если вы купите в книжном какую-нибудь хуйню, например книгу с чистыми страницами, то будете считать ее книгой, а не блокнотом. Потому что вам сказали: это книга, только очень странная. Теперь, возвращаясь к произведениям искусства: где их можно купить?
– В комиссионке? – предположила Людочка.
– Раньше так было, – возразил Дима, – да и то не всегда. Чтобы купить настоящее искусство, вы пойдете в художественную галерею, где оно выставляется. Правильно?
– Ну да, наверное. Или в музей, – согласилась Людочка.
– Итак, всё, что вы увидите в галерее, вы автоматически сочтете искусством. Статус заведения это гарантирует. А это значит, что купленная в галерее вещь – искусство. Ведь выставляется там только оно. Как хлеб в булочной. А теперь вспомните, кто помогает выбирать товар в магазине?
– Ой, я знаю! – обрадовалась Вика. – Продавец-консультант.
– Правильно. А в музее или в галерее это арт-критики. Они помогают выбрать вещь, которая понравится, лишают вас сомнения, потому что лично гарантируют, что вы покупаете настоящее произведение искусства, а не дешевое фуфло. Ведь искусство для богатых людей – это статусная вещь. Оно позволяет показать всем остальным, что ты можешь позволить себе то, что другим недоступно. Это как желтые штаны из «Кин-дза-дзы». Увидишь их – и ясно, перед кем надо приседать. Поэтому чем бессмысленнее то, что стоит больших денег, тем это круче.