Людочка представила, что вот так, одна, будет целую вечность пребывать в этой кромешной тьме, и заплакала от жалости к себе. Слезы текли у нее по щекам, а она их даже не могла утереть – не было ни рук, ни тела, хотя она могла плакать и ощущать, как слезы текли по ее несуществующему лицу. От этого становилось еще обидней и еще сильнее хотелось плакать и жалеть себя. Неожиданно Людочку посетило озарение:
«Интересно, зачем эта Лилит требовала передать ей власть над моим телом, если у меня здесь тела нет. Что-то тут нечисто, ох, нечисто. И как я могу хотеть молока, если у меня нет рта, чтобы его пить? Не, ну прикинь, как хотела обмануть – обменяв власть над несуществующим телом на вкус несуществующего молока. Но если я нахожусь черт знает где, то, наверное, могу пожелать черт знает чего, и оно должно произойти. Дай-ка попробую».
Для начала Людочка представила огненный квадрат, который перед ней нарисовала незнакомка, и он возник, как по волшебству, светясь ярко-желтым.
Затем она представила круг, который явился ей ярко-голубым шаром; потом образовала оранжево-красный треугольник, серебристо-белый полумесяц, повернутый рожками кверху, и, наконец, яркую синюю точку, пламенеющую сверху.
Людочке вдруг стало так хорошо от осознания своего всемогущества. Ее охватило ликование от собственной значимости. Она даже сравнила себя с богом и решила, что ни в чем ему сейчас не уступает.
«Я же могу всё, что и он, – восхищалась открытием Людочка, – могу творить всё, что захочу. Чем я не ипостась?»
Слово «ипостась», неожиданно возникшее в ее сознании, заворожило ее красотой и загадочностью.
«А что такое ипостась?» – сама себе задала вопрос Людочка, но так и не сумела найти ответ.
– Ликуй, дщерь Сиона, Всевышний грядет тебе навстречу, – неожиданно зазвучали слова у нее внутри, и перед Людочкой вновь предстала незнакомка в сиянии вспышек молний, змеящихся вокруг нее. Теперь она гордо восседала на колеснице, которую катили двенадцать обезьян, каждая из них была внутри отдельного колеса, а каждое колесо – внутри другого колеса, украшенного глазами.
Обезьяны гордо вышагивали, приводя в движение колесницу, и казалось, что они несут незнакомку, сияющую в молниях, на головах. Вид у нее был грозный, почти устрашающий, от прошлого дружелюбия не осталось и следа. Нижнее лицо громко кричало:
– Да не будет у тебя богов, кроме меня!
А верхнее лицо в перерывах между криками нижнего фальшиво-театрально декламировало:
– «Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им».
Приблизившись к Людочке, колесница остановилась, а незнакомка обоими устами произнесла:
– Поклонись мне и прими власть мою. Я, Вышний в силах, Альфа и Омега, Начало и Конец.
– Как же я тебе поклонюсь? Нечем, – возразила Людочка и вдруг обнаружила, что у нее снова появилось тело.
– Поклонись мне и прими власть мою, – продолжала настаивать незнакомка, – отрекись от бога, отрекись от бога.
«Не отрекаются любя», – неожиданного всплыли в памяти строчки стихотворения, а затем в голове у Людочки снова завертелось загадочное слово «ипостась», царапая колючими звуками «и» и «а» ее воспаленный мозг, а затем вспомнилась прилипчивое простонародное: «Узелок завяжется, узелок развяжется, а любовь – она и есть только то, что кажется».
– Не отрекаются любя, – зачем-то сказала вслух Людочка и для пущей важности перекрестилась, а затем жалобно попросила: – Отпустите меня, тетенька, я домой хочу, к маме.
– Не хочешь по-хорошему – тогда мы заставим тебя по-плохому! – в бешеной ярости заорала обоими ртами незнакомка и превратилась в ужасную тварь с взъерошенными волосами, ожерельем из отрубленных человеческих голов на длинной складчатой шее, с тремя ярко-красными глазами и поясом из человеческих рук вокруг нагих бедер. В одной руке тварь держала меч, а в другой – отрезанную голову, которая жалобно причитала: «Хум, хум, хум…»
Если бы Людочка могла бояться, она бы испугалась, но после всего, что с ней уже случилось, она вдруг принялась просто молиться, как могла, своими словами, неумело, но искренне: «Господи Иисусе, прости меня, прости за всё, что я плохого в жизни сделала. Помоги мне исправиться, спаси меня, Господи, спаси меня из плена этого ада, душу мою бессмертную спаси. Помоги мне, Господи, помоги, ты же хороший, ты добрый, на тебя уповаю, у тебя защиты прошу. Господи Иисусе, не знаю, как к тебе обращаться, но знаю, что ты наш Бог и защитник, настави мя на путь истины милостью твоей и благодатью. Матерь Божия, Пречистая Дева, спаси меня, Богородица».