- Прополоть грядки в огороде у госпожи Ланы - четыре медяка и краюха хлеба.
- Два часа зазывать горожан в лавку зеленщика - один медяк плюс пол медяка за каждого, кто оставит в лавке серебряк.
- Помыть немощных в городской благотворительной больнице - семь медяков и зарезервированная на год койка.
- Доставить письмо от господина городового его юной любовнице - пол серебряного.
- Заменить черепицу на складе в храме - десять медяков и три молитвы каждый день целых полгода.
Подергав себя за нос, Ёшка взял огрызок уголька, завернутого в тряпочку, и расставил точки напротив самых важных и дорогих дел. Сложив и так помятый листок, мастер тысячи дел убрал его в карман, который на самом деле был заплаткой, просто оторвавшейся не до конца. Почесав голову, Ёшка слез с колченогого стула и посмотрел за окно. Так как стекло в окне было всего одно, а отсутствие второго он замаскировал, прибив деревяшки, полюбоваться просыпающимся городом ему не удалось.
На самом деле даже будь в окне второе стекло, эстетического удовольствия от открывшегося взору пейзажа молодой мужчина все равно не испытал бы - квартал Висельников был самым бедным, можно сказать нищим районом провинциального городка. Облупленная краска, покосившиеся ставни и нестерпимый запах отбросов, смешанный с благоуханием нечистот - все это встречало потерявшегося в кривых переулках путника.
Мастерская же представляла из себя относительно уютный уголок - небольшое помещение, раньше бывшее складом, хоть и плохо освещалось, но было достаточно чистым. А дело все в том, что Ёшка терпеть не мог грязь. Сам он мылся два раза в день, даже несмотря на то, что вода в реке была холодная. Зимой с такой чистоплотностью было еще сложнее - как-то раз Ёшка, устав от непрестанного зуда и вони собственного пота, набрал снега и растопил его в единственном котле, который использовал для приготовления еды.
Помывшись с удовольствием и истинным наслаждением, Ёшка лег спать. Кровати у него не было, спал он на соломенной циновке, брошенной на пол. Обычно мастер засыпал быстро и просыпаясь чувствовал себя если уж не отлично, то достаточно хорошо. В ту же зиму снега навалило столько, что тем, кто живет чуть ниже по склону, в буквальном смысле приходилось прорывать себе проходы во внешний мир.
В общем очаг, возле которого Ёшка спал, не спас его от пробирающего до костей холода и Ёшка заболел. Будь он бирюком, наверное помер бы, а так...
Выхаживали Ёшку всем кварталом. Сгорая от лихорадки, молодой мастер периодически приходил в себя и каждый раз видел перед собой знакомое лицо. То есть, лица всегда были разные, просто всех этих людей Ёшка знал. Даже девки из веселого дома, которым Ёшка часто помогал утихомирить буйных гостей, и те помогли. Одна из них - Альвина, даже разрешила молодому мастеру подержать себя за... Ну, в общем, подержать себя. Правда Ёшка отказался, потому как с женщинами предпочитал не связываться. Совсем никак.
Только-только придя в себя, не имея еще сил подняться, глупец пополз к углу, где у него стоял таз для омовений. Полз он долго и путешествие это прервалось на середине, потому как кузнец, который в тот вечер сидел возле мастера, проснулся и вернул изможденное тело туда, где ему место - в постель. И даже когда молодой мужчина оправился и снова смог работать, многие интересовались его здоровьем и старались приплатить чуть больше. Любой бы приплатил, потому как довольно симпатичный мужчина после болезни стал похож на облезлого ворона. Привыкшие мыться раз в полгода, соседи и знакомцы подтрунивали над Ёшкой, но попытки отговорить его от таких глупостей забросили уже давно. Хоть и был мастер характером весел и легок, когда надо мог не просто на место поставить, но и напугать так, что в пору в храм бежать и молиться. В общем, единственная вещь, которая вызывала некоторое недовольство среди соседей и доброхотов, это Ёшкина страсть к чистоте.
Сладко зевнув и потянувшись еще раз, мастер направился к двери - пора приступать к работе.
Перво-наперво надо доставить письмо от городового. Хоть дело было весьма личное, Ёшкина честность сомнений не вызывала. Потому и платили ему хорошо, не столько за работу, сколько за молчание. Говоря по правде, будь Ёшка городовым и имей он такую же жену, как несчастный Гела, наверное тоже нашел бы себе любовницу. Тучная и потная, госпожа Гела громовым голосом отдавала приказы собственному мужу и все в городе знали, что в действительности городовой у них именно она.