Будь Ёшка помладше, ни за что за подобное дело не взялся бы. А так... Глупости про верность, честь и достоинство пусть живут в детских сказках. Жизнь она куда как прозаичнее. Да и любви нет, если хотите знать его, Ёшкино мнение.
Дойдя до особняка, мастер тихо открыл калитку, которая была позади дома и вошел в сад. Тихо идя по песчаной дорожке, Ёшка с наслаждением вдыхал аромат цветов и прохладный утренний воздух. Добравшись до двери в кухню, мастер тихо постучал. Дверь тут же отворилась и заспанная кухарка тепло улыбнулась:
- Никак господин мастер пожаловал?
Ёшка подмигнул ей:
- Он самый.
Поправив волосы, кухарка хитро подмигнула и заговорщически спросила:
- Ел?
Ёшка белозубо улыбнулся:
- Какое там...
Подмигнув еще раз, кухарка скрылась из виду. Спустя несколько минут до слуха донесся звук тихих шагов и в приоткрытую дверь выглянул сухонький старичок. Окинув цепким взглядом улыбающееся лицо, дедуля достал из кафтана скрученный листок и маленький мешочек:
- Оставишь где и всегда.
Молча кивнув, Ёшка спрятал и мешочек, и листок в потертую сумку, которую сам себе и сшил. Приподняв бровь, он уточнил:
- Ответ?
Старик покачал головой:
- Сегодня нет.
Ёшка кивнул. Видимо свидание, назначенное на завтра, городовому пришлось отложить, потому как в город должен был нагрянуть принц Дарис. Готовя наследника к правлению, государь отправил отпрыска по провинциям, позволив сыну самому выбирать себе маршрут. Поговаривали, что молодой наследник вот-вот обручится с принцессой соседней страны, о красоте которой слагали песни, так что это путешествие было для принца своего рода прощанием с вольной жизнью. О прибытии столь сиятельной особы узнали буквально вчера и именно поэтому у Ёшки появился шанс подзаработать.
Как только старик передал послание, пухлая рука кухарки с непередаваемой легкостью отодвинула тщедушное тело в сторону и перед Ёшкиным носом возник кулек, источавший умопомрачительный аромат свежей выпечки. Потрепав мастера на все руки по щеке, кухарка пожелала ему приятного аппетита. Откусив кусочек горячего блинчика, обильно политого джемом, Ёшка закатил глаза и промычал что-то нечленораздельное, что было воспринято с улыбкой. Сочтя долг исполненным, Ёшка развернулся и зашагал в сторону калитки.
До дома юной пассии городового юноша добрался быстро - слишком рано для толкотни, дороги еще свободны, да и ходил Ёшка быстро. Возле аккуратного домика, выкрашенного белой краской, рос старый дуб, под массивным корнем которого мастер и оставил послание. Слизнув с пальцев остатки джема, Ёшка достал листочек и вычеркнул первое сделанное на сегодня дело. Со счастливой улыбкой посмотрев на небо, мастер зашагал в сторону храма - ученики вот-вот потянутся на уроки, а пол медяка, пуговица от кафтана и гвоздь - плата слишком серьезная, чтобы ею пренебречь.
Это задание мастер получил от хромого мальчишки по имени Лейл. Рос мальчик без отца, мать как могла растила ребенка, да только вот будучи все время в работе, уследить за сыном не смогла - когда сорванцу было то ли пять, то ли шесть лет, он попал под копыта ломовой лошади. Лекарь тогда не верил, что выходят и сразу сказал, чтобы триуст в храме заказывали. Однако ребенок, видимо, очень уж хотел жить - оправился через месяц, а вот нога так и не зажила. За хромоту мальчишки обзывали его кособоким, а недавно так и опозорили. Лейл был одет беднее всех, а в школу при храме, будь то сын аристократа или свинопаса, ходить должен. Ибо так дети видят, что не все в этом мире равны и учатся усмирять свою гордыню. Правда усмирять ее, почему-то, приходилось только тем, что победнее. В общем, поиздевались над Лейлом так, что даже Ёшка возмутился, слушая рассказ. Потому и принял задание. Конечно, в его планы не входило в самом деле мальчишек колотить, но вот как повлиять на них, Ёшка знал.
***
Омис утер сопливый нос и громко рыгнул - надоела ему эта школа, хоть волком вой. Хорошо хоть забаву себе нашел, а то с ума сошел бы уже наверное. Гнусно заржав, толстый рыжеволосый мальчишка остановился посреди дороги и схватился за живот - ему вдруг вспомнилось, как смешно выглядел Кособокий Лейл, когда на голову ему обрушилась кадка с навозом. А еще смешнее было когда он, размазывая злые слезы по лицу и воя не своим голосом, погнался за ними. Ох и смеялся тогда Омис!
Так как Лейл хромал, бежать вниз по склону он просто не смог - ущербная культя, которую по ошибке назвали ногой, подвернулась и Лейл покатился кубарем. Эх... Будь у Омиса тогда перья, он бы их на дорогу насыпал. Вот смеху-то было бы!
Когда пришло время возвращаться на урок, монах Сильван, учуяв вонь навоза, смешанного с вонью тины (а кособокий пытался отмыться в реке), начал выискивать того, кто посмел заявиться в храм источая сей тонкий аромат. Обнаружив Лейла, монах поднял его и выругал так, что бедняга едва не сгорел со стыда.