— Доман… Он… — замялся Мартен. — Как бы это сказать…
Валеруа пришел ему на помощь.
— Полковник Доман — специальный агент службы безопасности. Он самовольно вернулся к своим обязанностям после того, как отбыл двухлетний срок заключения в Малагасийской Республике. Господин министр, он очень опасен, уверяем вас!
— Опасен? Но почему?
— Он хочет убить президента Андрозикели Нджалу, — вновь подал голос Мартен.
— Президента Нджалу? Но для чего? — изумился министр, отхлебнув из чашки ароматный кофе, принесенный Алисой.
Мартен снова замялся, а потом заговорил, тщательно подбирая слова.
— Боюсь, что это будет непросто объяснить… Все происходило следующим образом: мы послали его в Африку с определенной… как бы сказать…. миссией два года назад.
— С какой миссией? — переспросил министр.
— Жосслен Доман должен был устранить Нджалу. Это был приказ вашего предшественника, господина Маршанду.
— Филиппа Маршанду?
— Именно так, господин министр. Я могу объяснить вам политические мотивы…
— Не надо ничего объяснять. Докладывайте по существу.
— Мы послали полковника Домана в Африку…
— Вы это уже говорили.
— Но когда он оказался в Антананариву, политическая ситуация резко изменилась, и Нджалу уже незачем было устранять. Даже более того… — Мартен многозначительно посмотрел на министра в надежде, что ему не придется договаривать.
— И вы продали Домана? — прямо спросил министр.
— Нет, нет, господин министр, я бы назвал это иначе, — торопливо промямлил полковник Мартен и принялся нервно ходить по комнате.
— Почему же вы не отозвали его? — принимаясь за вторую чашку кофе, поинтересовался министр.
— Видите ли… — пробормотал Мартен, — это было очень сложно… У нас не было надежной связи с тем местом, где скрывался Доман. В общем, мы сообщили президенту Андрозикели Нджале местонахождение нашего агента.
— Значит, вы его все-таки продали, — заключил министр.
— Нет, — мягко поправил его полковник Мартен. — Не продали, а отдали. Во имя высших государственных интересов. На благо Франции, которой все мы служим.
Когда Доман и бродяга добрались до моста через Сену, под которым обычно ночевали парижские клошары, с ними уже произошла разительная перемена. Надев новый костюм Жосслена, бродяга полностью преобразился. Но и сам Жосслен тоже выглядел весьма экстравагантно в широкополой шляпе неопределенного цвета и широченном, заплатанном, видавшем виды плаще.
Повеселевший клошар широким жестом представил Домана своим приятелям:
— Я хочу познакомить вас с моим другом. У него есть для вас одно выгодное дельце.
Клошары недоверчиво осмотрели Домана, пытаясь понять, какую выгоду может посулить им человек, столь бедно одетый.
Жосслен ослепительно улыбнулся им из-под полей шляпы, свисавших почти до самого его носа.
— Ну что? Прогуляемся, ребятки? — дружелюбно предложил он. — А по дороге я объясню, что вам это даст.
Спустя четверть часа Доман в сопровождении шумной разношерстной компании шел вдоль набережной Сены, чуть серебрившейся в мареве теплой весенней ночи, к своему дому, в котором он не был целых два года.
Министр безопасности Шарль Сен-Ламбер подошел к окну. Париж спал. Только не знающие покоя Елисейские Поля горели вдали тысячами разноцветных огней.
— Мне все-таки хотелось бы понять, зачем он послал эту телеграмму?
— Зачем? — переспросил Валеруа и усмехнулся. — Посмотрите на нас, господин министр.
Он выразительно обвел взглядом бледные лица коллег, с уже проступившими под глазами тенями.
— Эта наша первая бессонная ночь, но, я уверен, отнюдь не последняя.
— А что вы собираетесь предпринять? — спросил министр, обращаясь к полковнику Мартену.
— Все, что необходимо для его ареста, — угрюмо ответил Мартен.
— Ареста?! — Старик во френче цвета хаки, сидящий в инвалидной коляске в углу комнаты, неожиданно расхохотался.
Министр удивленно и озадаченно оглянулся на его смех.
— Это один из опытнейших специалистов, инструктор Пикар, господин министр, — поспешил представить старика полковник Мартен. — Непосредственно он и занимался подготовкой Домана к командировке на Мадагаскар.
— Да, да, — заинтересовался министр, — и что же вы, месье Пикар, скажете о своем подопечном?
— Доман — это человек, который знает все, — горделиво заявил Пикар. — Он знает, как поступать в любой ситуации. Это мой любимый ученик, мое лучшее воспоминание о работе инструктора. Если бы у меня был сын, — голос Пикара стал почти нежным, — я бы хотел, чтобы он походил на Домана.