Получив приказ вернуться к исполнению своих обязанностей, Шамрон первым делом велел убрать из офиса принадлежавшую его предшественнику помпезную мебель скандинавского производства. Позже он велел передать ее в распоряжение прибывших из России эмигрантов. Теперь его офис напоминал полевую штаб-квартиру боевого генерала. Другими словами, стиль и красота были принесены здесь в жертву функциональности и мобильности. В качестве рабочего места Шамрон выбрал исцарапанный и видавший виды большой библиотечный стол. У противоположной от окна стены выстроились в ряд забитые секретными файлами стальные шкафы. На полке рядом с письменным столом стоял изготовленный тридцать лет назад коротковолновый немецкий радиоприемник. Шамрон не нуждался в ежедневных докладах офицера из офиса по подготовке радиосводок, так как свободно говорил на полудюжине восточных и европейских языков, а воспринимал на слух и понимал еще с полдюжины. Кроме того, если бы приемник начал барахлить или сломался, он мог отремонтировать его собственными руками. В принципе он мог отремонтировать любой электрический или электронный прибор. Ну почти любой. Когда старшие офицеры его штаба прибыли на совещание, они застали Шамрона за починкой принадлежавшего Квин Эстер видеомагнитофона.
Единственное, что указывало в офисе Шамрона на современность, были большие телеприемники, стоявшие напротив его рабочего стола. Использовав пульт дистанционного управления, он один за другим все их включил. Поскольку старик был туговат на ухо, ему пришлось чуть ли не до предела увеличить громкость. Так что у всякого, кто проходил мимо дверей кабинета, складывалось ощущение, что там на повышенных тонах выясняют отношения француз, англичанин и американец.
В приемной, находившейся между офисами Эстер и Шамрона, возбужденно переговаривались штабные офицеры, напоминавшие группу каноников, дожидавшихся аудиенции у архиепископа. Среди них были похожий на поджарого гончего пса Эли из отдела планирования и первый заместитель руководителя службы Талмудик Мордехай. Кроме того, в приемной находились гениальный Йосси из европейского отдела, прослушавший курс гуманитарных наук в Оксфорде, и Лев — обладавший взрывным темпераментом глава оперативного отдела, который посвящал редкие свободные от службы часы собиранию коллекции хищных насекомых. Казалось, из всех присутствующих один только Лев не испытывал страха перед Шамроном. Каждые пять минут он просовывал свою угловатой формы голову в двери кабинета и кричал: «Имей же совесть, Ари! Когда мы начнем? Как-никак на дворе ночь!»
Признаться, Шамрон не особенно торопился разговаривать со своими офицерами, так как не сомневался, что знает об ужасных событиях в Париже куда больше, чем им когда-либо суждено узнать.
На протяжении часа Шамрон, не выпуская сигареты изо рта, с каменным выражением лица смотрел новости одновременно по Си-эн-эн интернэшнл, Би-би-си и французскому государственному телевидению. Он не слишком прилежно вслушивался в слова корреспондентов — после известных событий прошло совсем немного времени, и они почти ничего не знали о том, что случилось. Его больше интересовали показания свидетелей, которые собственными глазами видели, как произошло убийство. Именно эти люди должны были дать те сведения, которые ему требовались.
Молодая немка, которую интервьюировал репортер Си-эн-эн, сообщила о предшествовавшей нападению аварии.
— Столкнулись две машины — какой-то микроавтобус и легковой седан. Возможно, это был «пежо», но я в этом не уверена. Когда произошла авария, движение на мосту замерло буквально через несколько секунд.
Шамрон с помощью дистанционного пульта приглушил репортаж Си-эн-эн и увеличил громкость телевизора, показывавшего новостную программу Би-би-си. На экране парижский таксист с Берега Слоновой Кости описывал внешность убийцы. По его словам, это был хорошо одетый, симпатичный темноволосый парень, державший себя с удивительным хладнокровием. Когда на мосту произошла авария, рядом с ним стояла девушка.
— Блондинка, малость полновата, определенно не француженка.
Кроме этого, водитель такси ничего добавить не смог, так как потом грохнул взрыв и он укрылся за приборной доской, из-за которой выглянул только после того, как прекратилась стрельба.
Шамрон достал из нагрудного карманчика рубашки записную книжку в кожаном переплете, открыл ее на чистой странице и мелким четким почерком написал одно-единственное слово: «Девушка».
Потом его взгляд снова вернулся к экрану телевизора. Молодая красивая англичанка по имени Беатрис возбужденно описывала корреспонденту Би-би-си, как происходило нападение. Она сказала, что из-за столкновения микроавтобуса и легкового седана движение на мосту сразу же прекратилось и лимузин посла угодил в ловушку. Убийца, оставив свою подругу, направился прямо к машине посла, доставая на ходу из сумки автомат. Затем он швырнул сумку под колеса лимузина, дождался взрыва, спокойно подошел к машине и расстрелял всех, кто в ней находился.
Потом Беатрис добавила, что убийца, завершив свое дело, медленным шагом подошел к девушке, которую за минуту до этого страстно целовал, и несколько раз выстрелил ей в грудь.
Шамрон облизал кончик карандаша и вывел на странице записной книжки под словом «Девушка» еще одно слово — мужское имя Тарик.
Шамрон поднял трубку защищенного от прослушивания специального телефона и связался с Узи Навотом — главой его службы в Париже.
— У них был свой человек на приеме. Тот, кто сообщил находившейся на улице команде о том, что посол уезжает. Они знали его маршрут и устроили аварию, чтобы перекрыть движение и не позволить водителю уехать из опасного места.
Навот согласился. Он всегда соглашался с Шамроном.
— В том здании находятся очень ценные произведения искусства, — продолжал развивать свою мысль Шамрон. — А коли так, там наверняка установлены современные системы наблюдения. Ты как думаешь, Узи?
— Ясное дело, установлены, босс.
— Сообщи нашим друзьям из французской службы, что мы хотели бы направить в Париж специальную миссию, которая осуществляла бы надзор за расследованием этого дела и оказала бы при необходимости всю возможную помощь следственной группе. Не забудь также наложить лапу на видеопленки с камер слежения и привези их мне.
— Сделаем.
— Теперь о мосте. Там установлены полицейские камеры слежения? Если установлены, мы могли бы получить видеозапись нападения, а также подготовки к нему.
— Я займусь этим лично.
— Что-нибудь от лимузина осталось?
— Не много. Взорвался бензобак, и огонь пожрал почти все, включая тела жертв.
— Как ему удалось скрыться?
— Вскочил на заднее сиденье мотоцикла и исчез в считанные секунды.
— Он больше нигде не объявлялся?
— Нигде, босс.
— Какие-нибудь ниточки к нему ведут?
— Если такие и есть, парижская полиция меня в известность об этом не поставила.
— А что ты можешь сказать относительно других членов этой команды?
— Тоже сбежали. Это была хорошо подготовленная группа, босс. Очень хорошо подготовленная.
— Кто погибшая девушка?
— Американка.
Шамрон прикрыл глаза и тихонько выругался. Меньше всего ему хотелось, чтобы в это дело влезли еще и американцы.
— Американцев уже поставили об этом в известность?
— Сейчас на мосту пасется половина сотрудников их посольства.
— Выяснил, как зовут эту девушку?
— Эмили Паркер.
— Что она делала в Париже?
— Очевидно, приехала, чтобы немного расслабиться после сдачи выпускных экзаменов в колледже.
— Как это мило. И где она проживала?
— На Монмартре. Французские детективы уже отрабатывают соседей. Суют носы во все дырки, задают вопросы. Короче, пытаются узнать все, что только возможно.
— Ну и как? Узнали что-нибудь?
— Неизвестно, босс.
— Утром поезжай на Монмартр. Посмотри все сам. Задай пару-тройку вопросов. Но только чтобы все тихо, Узи. Может быть, кто-нибудь в доме, где она жила, или в кафе, куда она ходила, видел ее любовника.