Выбрать главу
* * *

Он вернулся к своему стулу у окна, опустился на сиденье и, устремив взгляд на улицу, застыл в ожидании возвращения Юсефа. Вместо лица матери Пиила в его воображении возникло лицо Приснодевы, написанное Вичеллио. Чтобы скоротать время ожидания, Габриель мысленно вернулся к оставленной им работе: опустил воображаемую кисточку в воображаемую краску и приступил к врачеванию шрамов на щеке Девы Марии.

* * *

Юсеф вернулся домой в три часа ночи. С ним была девушка — та самая, которая в ресторане написала на салфетке неизвестный Габриелю номер телефона и засунула эту салфетку в карманчик его рубашки. Габриель видел, как они подошли ко входу и исчезли в дверном проеме. В верхнем этаже на короткое время загорелся свет, и Юсеф, прежде чем лечь в постель, возник в одном из окон. Когда он исчез за шторами, Габриель пожелал ему спокойной ночи. Он улегся на стоявший в гостиной диван и смежил веки. Сегодня он вел визуальное наблюдение за объектом, а завтра приступит к его прослушиванию.

Глава 13

Амстердам

Три часа спустя стройная молодая женщина по имени Инге ван Хофф вышла из бара в районе «красных фонарей» и торопливо зашагала по узкой аллее. На ней были черная кожаная юбка, легинсы, кожаный жилет и сапоги на высоких каблуках, цокавших по булыжнику мостовой. Улицы Старого города все еще были темны и пустынны, а вдоль стен домов стлался молочный туман. Она подняла голову и втянула в себя прохладный утренний воздух. Туман оставлял на губах легкий привкус соли; в воздухе пахло морем. По пути она обогнала двух подвыпивших мужчин, один из которых походил на наркодилера. Чуть пригнув голову, она прибавила шагу. Ее боссу не нравилось, когда она утром возвращалась домой пешком, но ей, после того как она всю ночь разносила напитки и отваживала от себя подвыпивших клиентов, хотелось хотя бы несколько минут побыть в одиночестве.

Неожиданно она поняла, что очень устала и ей нужно расслабиться. «Единственное, что мне сейчас требуется, — это хорошенько вмазаться, — подумала голландка. — Надеюсь, Лейла вчера кое-чем разжилась».

Лейла... Инге завораживал даже самый звук ее имени. В этой женщине ей нравилось буквально все. Они познакомились в баре двумя неделями раньше. Лейле приглянулся их бар, и она заходила туда три вечера подряд, всякий раз в полном одиночестве. Она проводила в заведении около часа: выпивала рюмку шнапса или грольша, выкуривала несколько сигарет с марихуаной и слушала музыку. Всякий раз, когда Инге оказывалась поблизости от ее столика, она чувствовала на себе ее пристальный взгляд. Лейла с ее черными блестящими волосами и огромными темными глазами была потрясающе привлекательна. Наконец, когда Лейла заглянула в их заведение в третий раз, Инге отважилась назвать себя и заговорить с ней. Лейла сказала, что учится в Париже, но сейчас находится в годичном отпуске и путешествует по миру. Амстердам совершенно очаровал ее своими живописными каналами, домиками в готическом стиле, музеями и парками. Ей, Лейле, очень хотелось бы провести здесь несколько месяцев, чтобы получше узнать город.

— Где вы остановились? — поинтересовалась Инге.

— В молодежной гостинице в южной части Амстердама. Признаться, условия там кошмарные. А вы где живете?

— На барже, что стоит на Амстеле.

— На барже? Это восхитительно!

— Вообще-то она принадлежит моему брату, но он уехал на несколько месяцев в Роттердам, где работает над реализацией крупного строительного проекта.

— Должна ли я воспринимать ваши слова как предложение остановиться у вас на несколько дней?

— Вы можете оставаться у меня сколько заблагорассудится. Мне не нравится возвращаться домой, когда там нет ни одной живой души.

Над рекой занимался рассвет. На баржах, которые стояли, вытянувшись цепочкой, вдоль облицованного гранитом парапета набережной, начали зажигаться огни. Инге свернула на набережную, отшагала еще сотню ярдов, после чего прошла по сходням на палубу своего судна. Занавески у нее на окнах были тщательно задернуты. Инге простучала каблучками по палубному настилу и вошла в салон. Она полагала, что застанет Лейлу в постели, но та уже суетилась около плиты и варила кофе. На полу у двери стоял чемодан. Инге закрыла за собой дверь, стараясь скрыть овладевшее ею разочарование.

— Вчера, когда ты была на работе, я звонила брату в Париж, — произнесла Лейла. — Он сказал, что отец серьезно заболел. Так что мне придется сегодня же уехать домой, чтобы позаботиться о матери. Ты уж меня, Инге, извини...

— И сколько времени ты будешь отсутствовать?

— Неделю, максимум две.

— Назад-то вернешься?

— Конечно, вернусь. — Лейла поцеловала Инге в щеку и вручила ей чашку кофе. — У меня рейс через два часа. Присаживайся. Мне нужно кое о чем с тобой переговорить.

Когда они уселись в салоне на диван, Лейла сказала:

— Завтра в Амстердам приезжает мой приятель. Он француз, и зовут его Поль. Я хотела спросить, не сможет ли он некоторое время пожить у тебя — пока не подыщет себе подходящее жилье?

— Лейла, я не...

— Он хороший парень. И не станет к тебе приставать, если это то, чего ты опасаешься.

— Не беспокойся, я могу за себя постоять.

— Ну так что мне сказать Полю? Он может остановиться у тебя на несколько дней?

— Несколько дней — это, собственно, сколько?

— Собственно, это неделя — или около того.

— А что я с этого буду иметь?

Лейла сунула руку в карман, достала пакетик с белым порошком и помахала им перед носом у Инге.

Та протянула руку и схватила пакетик.

— Лейла, ты ангел.

— Я знаю.

Инге прошла в спальню и выдвинула верхний ящик своего гардероба, где хранился необходимый для наркомана набор. Упаковка одноразовых шприцев, свеча, алюминиевая ложка и резиновая лента, чтобы перетягивать руку. Пока Лейла паковала вещи, она приготовила на пламени свечи зелье, набрала наркотик в шприц, после чего вонзила иглу в вену на левой руке.

Через несколько секунд все ее тело наполнилось восхитительной легкостью. Последнее, что она видела, прежде чем погрузиться в забытье, был силуэт ее прекрасной возлюбленной Лейлы, которая, выскользнув из дверей салона, двинулась по палубе в сторону сходней, выводивших на набережную.

Глава 14

Бепсуотер. Лондон

Рэндалл Карп, в прошлом офицер технической службы в Лэнгли, а ныне сотрудник частного агентства «Кларендон интернэшнл секьюрити», приехал на квартиру Габриеля в Суссекс-Гарденс в предшествовавшие рассвету минуты полного затишья. Чтобы утренний холод не пробирал до костей, он натянул на рубашку толстый вязаный свитер. Кроме того, он надел голубые джинсы, замшевые сандалии и толстые шерстяные носки, какие обычно носят люди, привыкшие много ходить и проводящие большую часть дня вне дома. В своих длинных, похожих на щупальца руках он держал две полотняные сумки. В одной хранилось электронное оборудование, а в другой лежали необходимые для работы инструменты. Поставив с удовлетворенным видом свои сумки на пол в центре гостиной, он окинул комнату оценивающим взглядом.

— Мне нравится, как ты обустроил свое жилище, Гейб, — произнес он с южнокалифорнийским акцентом. С тех пор как Габриель в последний раз его видел, он обзавелся хвостиком на затылке, словно пытаясь тем самым компенсировать быстро прогрессирующее облысение. — Здесь даже запах какой надо. Чем, кстати, у тебя пахнет? Карри? Табаком? Прокисшим молоком? Похоже, мне понравится у тебя работать.

— Рад слышать.

Карп прошел к окну.

— Ну, где обитает наш мальчик?

— Третий этаж, считая с цокольным. Окна прямо над входом. Белые занавески.