— Я хочу, чтобы вы стали «бат левейха».
— Извините, но я не говорю на иврите.
— "Бат левейха" — это термин, обозначающий вспомогательного агента службы женского пола. В качестве такового вам придется время от времени выполнять определенные задания нашей службы. К примеру, вам могут предложить сыграть роль жены или подруги одного из наших офицеров. Или раздобыть информацию, которую вам, как женщине, будет заполучить куда легче, нежели агенту-мужчине.
Он замолчал, чтобы прикурить очередную сигарету.
— Возможно также, вам предложат выполнить задание, которое женщины посчитали бы для себя оскорбительным.
— Это какое же?
— Мы можем попросить вас соблазнить того или иного человека — одного из наших недругов, — чтобы тем самым его скомпрометировать.
— В Израиле много красивых женщин. Не понимаю, почему вы остановили свой выбор на мне?
— Потому что вы не израильтянка. Потому что у вас подлинный французский паспорт и легальная работа.
— Эта легальная работа, как вы изволили выразиться, приносит мне неплохой доход, и я бы не хотела ее лишиться.
— Если вы согласитесь на нас работать, я прослежу за тем, чтобы наши задания не отнимали у вас много времени и чтобы вам выдавали компенсацию за недополученные по нашей вине доходы. — Тут он добродушно улыбнулся. — Боюсь, однако, что те три тысячи долларов в час, которые вам обычно платят, я выплачивать не смогу.
— Пять тысяч, — улыбнувшись, сказала она.
— Примите мои поздравления.
— Я должна подумать над вашим предложением.
— Ясное дело. Но когда вы будете об этом думать, примите к сведению одну вещь. Если бы Израиль существовал во время Второй мировой войны, Морис и Рашель Халеви, вполне возможно, все еще были бы живы. По роду своей деятельности я обязан обеспечить выживание нашего государства, чтобы в следующий раз, когда объявится маньяк, обуреваемый желанием пустить наших людей на мыло, на этой планете нашлось место, где они смогли бы укрыться от врагов. Признаться, я очень надеюсь, что вы согласитесь нам помогать.
Он дал ей свою карточку с телефонным номером и попросил на следующий же день сообщить о своем решении. Потом он пожал ей руку и удалился. Надо сказать, его рука была самой твердой из всех, что ей когда-либо доводилось пожимать.
У нее не возникло вопроса, принимать или не принимать предложение старика. По всем стандартам она вела восхитительную, полную событий роскошную жизнь. Но по сравнению с тем, что ей предлагал Ари Шамрон, ее существование представлялось скучным, серым и бессмысленным. Неожиданно сверхмодные футуристические наряды, проходы по подиуму, изматывающие фотосессии с амбициозными фотографами — то есть все то, что прежде составляло ее жизнь, стало казаться ей глупым, искусственным и претенциозным.
Она вернулась в Европу с началом международного сезона модных показов, так как у нее имелись договоры с домами моды в Париже, Милане и Риме, но в ноябре, когда бурная деятельность в мире моды стала затихать, сказала Марселю Ламберу, что выдохлась и нуждается в отдыхе. Марсель просмотрел ее рабочий календарь, обзвонил заказчиков, внес соответствующие коррективы в намеченные ранее переговоры, после чего поцеловал ее в щеку и сказал, чтобы она уезжала из Парижа как можно дальше. В тот же вечер она зашла в офис авиакомпании «Эль-Аль» в аэропорту Шарль де Голль, взяла оставленный ей по приказу Шамрона билет первого класса и вылетела в Тель-Авив.
Когда самолет приземлился в аэропорту Бен-Гурион, Шамрон лично встретил ее у трапа, после чего проводил в специальное помещение службы при аэровокзале. Все было обставлено так, чтобы она почувствовала, что отныне принадлежит к элите израильского общества. Кроме того, ей дали понять, что с той минуты, как она вошла в дверь засекреченной комнаты, ее жизнь изменилась, потекла по новым законам и никогда уже не станет прежней. Из аэропорта Шамрон повез ее в Тель-Авив на роскошно обставленную конспиративную квартиру в жилом комплексе Опера-Тауэр, где имелась большая терраса с видом на Променад и пляж Геула-Бич.
— Это место будет вашим домом в течение нескольких недель. Надеюсь, вам здесь понравится.
— Здесь удивительно красиво.
— Отдыхайте. Завтра начнется серьезная работа.
На следующее утро она поехала в академию, где была зачислена на ускоренные курсы по обучению шпионскому ремеслу. Шамрон лично читал там лекции по основам обеспечения скрытной связи и передачи информации. Кроме того, ее обучали стрельбе из пистолета «беретта» и давали наставления относительно того, каким образом модернизировать свою одежду, чтобы иметь возможность без задержки выхватить оружие. Шамрон также учил курсантов, как отмычкой или другим подручным средством открывать замки и с помощью специального приспособления делать оттиски с ключей. С подачи Шамрона она узнала о различных способах обнаружения слежки, а также о том, как уходить от преследования. Каждый день она проводила два часа в компании с человеком по имени Ори, который обучал ее азам арабского языка.
Однако большую часть времени в академии она занималась упражнениями, направленными на развитие памяти и наблюдательности. Шамрон оставлял ее одну в кинозале, на экране которого было несколько дюжин разнообразных имен и фамилий, ей следовало их запомнить. Потом он приводил ее в небольшие апартаменты, предлагая в течение нескольких секунд ознакомиться с обстановкой, после чего требовал во всех подробностях описать увиденное. Бывали случаи, когда он приглашал ее на ленч в кафе, а когда они выходили, неожиданно просил описать внешность официанта, который их обслуживал. В первый раз Жаклин заявила, что не имеет об этом ни малейшего представления.
— Плохо. Вы должны постоянно отдавать себе отчет в том, кто вас окружает, — сказал Шамрон. — При этом следует исходить из концепции, что официант — ваш потенциальный враг. Вам необходимо все время сканировать взглядом помещение и вести наблюдение, ни на секунду не ослабляя внимания. При всем том вы должны вести себя так, чтобы никто вас в этом не заподозрил.
Тренировки не прекращались и после захода солнца. Каждый вечер Шамрон появлялся у нее на квартире в Опера-Тауэр и брал с собой на прогулки по улицам Тель-Авива. Когда они проходили мимо офиса какого-нибудь адвоката, Шамрон мог дать ей задание проникнуть в кабинет и похитить определенные файлы. Аналогичные поручения — что-нибудь украсть — он давал ей, когда они гуляли по застроенной модными бутиками фешенебельной улице.
— Вы шутите, — сказала она, когда получила такое задание в первый раз.
— Ничего подобного. Представьте только, что вы находитесь в бегах в совершенно незнакомой вам стране. Денег у вас нет, как нет и возможности связаться с нами. При этом вас разыскивает полиция и вам просто необходимо сменить обличье.
— Даже не знаю, с какого конца взяться за такое дело. Боюсь, я просто не способна воровать в магазинах.
— Никто не знает, на что он способен. Здесь главное не привлекать к себе внимание и иметь невинный вид.
Она зашла в магазин и минут десять примеряла одежду. Так ничего и не купив, она прошла к выходу, но потом, когда они с Шамроном остались одни, открыла сумочку и продемонстрировала лежавшее в ней черное платье для коктейлей.
Шамрон сказал:
— Теперь я хочу, чтобы вы нашли место, где могли бы переодеться и избавиться от вашей старой одежды. Когда сделаете это, идите на набережную и ждите меня у киоска, где торгуют мороженым.
Стоял теплый для начала ноября вечер, и по улице прогуливались люди, желавшие подышать воздухом. Жаклин переоделась и присоединилась к Шамрону. Они шли по набережной Променад под руку, Жаклин игриво лизала мороженое, а Шамрона можно было принять за богатого старца, вышедшего с молодой любовницей на прогулку.
— За вами следят три человека, — неожиданно сказал Шамрон. — Встретимся через полчаса в баре вон того ресторана. Вы расскажете мне, кто они и как выглядят. При этом имейте в виду, что я собираюсь воспользоваться услугами киллера, чтобы покончить с ними, поэтому, описывая их, будьте предельно точны.
Жаклин занялась рутинной работой по выявлению слежки, следуя преподанным ей в академии методам. Потом она вошла в указанный ей бар, где и обнаружила Шамрона. Он сидел за одним из угловых столиков.