Только не закричать! Я до хруста сжал зубы. Если бы взглядом можно было убивать, в шатре стало бы на три трупа больше... Ненависть, вспыхнувшая во мне, как ни странно, позволила легче пережить следующие побои.
Следопыт усмехнулся, глядя на мой позор, и почти равнодушно сказал:
- Они позабавятся еще немного. А потом я приглашу сюда командира Сократора. Пока ты станешь правдиво отвечать на его вопросы, бить тебя не станут. Я понятно объяснил?
Первый, скалясь, очередной раз въехал по печени и поднял мою голову за волосы.
- Ты понял? - любезно прошипел сзади второй.
- Вы все сдохнете, - геройски прохрипел я и тут же получил еще. Ярость спасала плохо. Страх и боль вырвали стон из-за разбитых губ.
- Значит, в лесу все-таки сидит старший брат, - засмеялся следопыт. - Продолжайте...
Возле поселка моего отца Крушинка обзавелась омутом. Детьми, когда летняя жара выгоняла нас из окрестных лесов, мы прыгали в него с ветвей склоняющихся к реке деревьев. Пробивали ногами поверхность и вниз до самого дна. И темная лесная вода забивала нос, пряталась в ушах и щекотала веки...
Я вынырнул, натужно вздохнул и разлепил глаза.
- Скоты, не смейте портить мне шатер, - взревел четвертый мой ночной гость.
- Простите, командир, - смиренно склонил голову второй и бросил под ноги опустевшее ведро.
- Он заговорил? - властно вопросил командир вытянувшегося у полога шатра главного моего мучителя.
- Ждем вас, - неопределенно, глядя куда-то над плечом огромного увешанного железом воина, выдохнул тот.
- Обязательно было доводить его... - Сократор кивнул на мои штаны.
- Ругался, - радостно улыбаясь, выпалил первый.
- Кретины! - почти натурально огорчился предводитель. - Вот как теперь я покажу его Мирославу?
Покачав головой, здоровяк подошел ко мне и сложил руки на груди.
- Малыш ты как?
Мне было плохо. Все тело болело. Но пока этот прикидывался добрым, меня не били. Одно это уже примиряло меня с его существованием.
- Как твое имя?
- Арч, - свернувшаяся кровь слепила губы, так что речь вышла не особо внятной.
- Что он сказал, быдло? - рявкнул бугай на второго.
- Кажется, его зовут Арх, командир.
- Что ты делал в лесу, Арх?
- Смотрел на лагерь, - снова признался я.
- Зачем?
- Мне было любопытно.
Лесовик слегка улыбнулся и опустил глаза в пол.
- Почему ты был вооружен?
- В этом лесу не ходят без оружия.
- Чем же так опасен этот лес?
- Хозяева леса не любят чужих.
Я не солгал ни разу. Но Сократор почувствовал недосказанность.
- Ты живешь в этой деревне? Скажи кто из жителей твои родственники? Кто тебя может узнать?
- Я приехал из Ростока.
Воин повернулся ко мне спиной и обменялся взглядами со следопытом.
- Он не хочет говорить правду, - неожиданно зло выдохнул командир. - Продолжайте.
Любопытный ветерок лишь слабо шевельнул волосы, когда здоровяк вышел.
Следопыт взмахом руки остановил замахнувшихся было палачей.
- Идите отдыхать, - жестко приказал он. - Утром мы снимаем лагерь. И пришлите себе замену.
Истязатели торопливо выскочили на улицу, а следопыт вытащил из сапога мой нож и скользнул ко мне.
- Теперь Сократор меня не поймет. А мне это совсем не нравится. Клянусь Всеблагим, ты мне за это ответишь!
Он поддел застежки моей рубашки на животе и неторопливо повел остро отточенное лезвие к шее. Ветер открывающегося полога шатра заставил трепетать пламя факелов - вошел новый палач. Но чужак и не думал отвлекаться. Нож легко взрезал кожу на моей груди. Черта за чертой - кровь тонкими струйками сбегала мне на штаны.
Наконец, он положил ладонь на мою изрезанную грудь, резко придавил и провернул руку. Чудовищная, неудержимая, словно лавина, волна боли третий раз за ночь вышвырнула мое сознание из покинутого богами мира.
Очнулся от жажды. Купола провощенной ткани надо мной уже не было, и ласковое весеннее солнце вовсю жарило исходящую паром землю. Влажный ветер от леса силился помочь, да только ничего у него не выходило.
Рук я уже не чувствовал. Губы окончательно слиплись, и при малейшей попытке их раздвинуть голову простреливало болью. На груди - сплошная корка запекшейся крови... И пахло от меня так, словно ночь провел в выгребной яме, а не в шатре командира посольской охраны.
От лагеря остались лишь вкопанные жерди - опоры для палаток да черные пятна кострищ. Дружинники седлали лошадей.
- Воды, - собрав остатки сил, зажмурившись от вспышки в глазах, выкрикнул я.
Некоторые проходили совсем рядом, косились на меня, и ни один не потянулся за флягой.
- Воды!
Один их прохожих хмыкнул, подошел и, секунду повозившись с гульфиком, помочился мне на сапоги.