«Вот розмарин - для памяти!»
Сколь многое укрылось за шторами безумия - не люди вокруг, но звери алчные! И нет им числа. Беги, Офелия! Беги! Нет сил противостоять им. Лишь букеты цветов раздвигают стены тьмы. Так мало тех, кто мог её любить. И нет совсем никого, кто мог бы её спасти!
Тот бег был остановлен лишь водой. Вот избавленье! Тёмная вода, ласкаемая тонкими ветвями ивы, манит. Она обещает не прохладу в жаркий день, нет. Она обещает куда более значимое - забвение и очищение. Только для неё. Стать tabula rasa.
Чистым листом. Чистой душой. Чистым сознанием.
Офелия помнит до сих пор распахнутые объятия воды. Нет, это не мужские руки. Они грубы, жестоки и неверны. Они с легкостью принесут в жертву юную Офелию. Нет! Это нечто большее. Что-то глубинное, напоминающее материнские объятия и время, проведенное в её чреве. Те же покой и тишина. Та же чистота. Но с уже проступающим тёмным пятном - бессмертием.
Тяжелее тяжкого эта ноша становится не сразу. И Офелия рада, что ей не приходится пить кровь, как тому несчастному безумцу, Владу Цепешу. Чью горькую правду разнёс по всему свету мистер Стокер. О, они бы составили милую компанию! Но нет.
Она помнит холод земли, давящей на уже пробуждённое к жизни тело. Боль сорванных ногтей и привкус стылой земли на языке. Но кто-то вложил в её обновлённую душу неимоверную волю к жизни. Теперь, когда для всех она умерла. Почему он не дал ей её раньше?! Пережить то безумие, быть сильной! Для себя, для Гамлета!
Хотя... Простила ли она его поступок? Теперь, спустя четыре сотни лет, Офелия могла сказать спокойно, что да. Но не из-за того, что приняла его слабость, а из-за того, что приняла свою силу. И вера в то, что небьющееся сердце когда-нибудь вновь издаст уже полузабытое «тух-тух, тух-тух», вела её до сих пор.
Реки времен
Все реки текут. И мы принимаем это как данность. Как что-то само собой разумеющееся. Одни из них степенно несут свои полноводные тела по равнинам. Иные - стремительно бросаются с отвесных скал, бурлящим от избыточной энергии потоком. Но и тех и других объединяет скрытая в их глубинах хтоническая мощь. Первобытная, волшебная, властная. Нет ничего мягче, и нет ничего безудержней, чем постоянно изменяющаяся водная гладь.
С приходом механики, пара и электричества, в мире как будто исчезло всё волшебное. Стало меньше чудес и загадок для пытливого человеческого ума. Просто мы, рассуждала Офелия, перестали смотреть по сторонам. Перестали удивляться и искать непознанное в самих себе. Отдались на волю прогрессу, добровольно одев шоры цивилизации.
Но шагните в сторону с дороги, указанной нам техническими гениями, и окажетесь на тропах неведомого, непознанного. А местами даже жуткого. Людям же свойственно игнорировать подчас очевидные вещи. Поэтому любому сверхъестественному событию находится вполне логичное объяснение: взрыв парового котла, замыкание цепей, изношенность деталей. И только где-то в конце списка находим пресловутый человеческий фактор. Вот здесь Офелия обычно улыбалась каким-то своим, неведомым посторонним мыслям...
Старый Свет. Сколько вобрало в себя это словосочетание. Как много оно дало миру, начиная с дикости человечества и заканчивая открытием Джеймса Уатта. Больше всего Офелия любила его. В отличие от множества, избравших пути первопроходцев и покорителей Нового Света, она наслаждалась тем, что мог ей предложить и старый.
Пароход издал протяжный гудок, пробираясь в тумане. Хроно показывал полвосьмого вечера, словно подгоняя Офелию. Круиз по старому мрачному Рейну обещал приятно разнообразить её путешествие. Особенно - после встречи с оборотнем на маленькой станции посреди Шварцвальда. Это событие внешне никак не отразилось на ней, но пули из подарка Николы теперь перекочевали в её «Ремингтон». Который сегодня, к слову, был скрыт длинной юбкой. Ей пришлось долго примерять то одно, то другое платье, прежде чем она нашла компромисс, между - брать на сегодняшний ужин маленького спутника или не брать. Победило привычное ощущение тяжести на левом бедре. Корсет, который украшали уже привычные и прочно вошедшие в моду шестерёнки, в тонкую и толстую полоску. На маленькой шляпке прочно угнездились гогглы, придававшие их владелице несколько отстранённый вид.
Офелия проигнорировала вошедшие в моду полумаски, выполненные из легкого сплава и повторяющие черты лица их владельца. Но большинство женщин на пароходе не были столь категоричны. Все встреченные ею дамы носили скрывающие маски, создающие их владелицам лёгкий флёр загадочности. К тому же, многие из них взяли с собой в круиз механических питомцев. От вполне безобидных насекомых, помещающихся в ридикюле, до животных-телохранителей, в виде бойцовых собак или хищников Чёрного континента.