Во время их беседы Мерибет жадно ловила каждое слово суккуба, стараясь не смотреть на обнажённое тело. Найдя взглядом табурет, Офелия придвинула его поближе и села перезаряжать револьвер. История была под стать Собору святого семейства в Барселоне.
- А почему же ты не убила самого Эммета Ласкера?! Это ведь была бы хорошая сделка.
- Потому что моя жизнь ничто по сравнению с душой хоть одного христианина, попавшего к нам добровольно.
- Но мы говорим об искупительной жертве?! - Позволила себе высказаться и Офелия.
- Мне скучно отвечать на вопросы, - капризно надула губки искусительница. - Ты не могла бы оставить нас вдвоём. Мне с моей ученицей предстоит многое пройти.
Но Офелию так просто с цели было не сбить:
- Что было дальше - я могу себе представить. После смерти отца девушка выпустила джина из бутылки? Одного я не могу понять, как она тебя освободила?!
Дьяволица засмеялась журчащим, как весенний ручеёк смехом. От одного этого звука мужчины толпами лежали бы у её ног.
- Еще одна сделка. Я мщу за смерть её отца, а она... Впрочем тебя, немёртвая, это не касается. Мы слышали о тебе, но никогда не думали встретить. Девочка осознанно сделала свой выбор.
- Но она еще дитя! - воскликнула Офелия, в сильнейшем волнении вскакивая на ноги, - Она не ведала, что творила!
- Ой ли! - Покачала головой суккуб. - Я рядом с ней уже шестнадцать лет. Она росла на моих глазах. Так что, поверь, я гораздо лучше тебя знаю, что творится в её душе.
- С каких это пор демоны стали говорить о душе вне гастрономического контекста! - парировала Офелия.
- Тебе не понять. Тебя не было здесь, когда она едва не умерла от воспаления лёгких, - судя по повышенному тону, Офелия затронула слабые струны суккуба, - а когда она упала с лестницы и повредила спину, кто был рядом с ней полгода? Кто читал ей книги и поворачивал несчастное тело, чтобы не случились пролежни?!
Глаза дьяволицы загорелись адским огнём, из-за спины выпростались крылья. Из-под чёлки проклюнулись два завитых рожка. Когти на руках способны были, кажется, разорвать быка, а черты лица исказило гневом. Такой предстала перед опешившей Офелией адская воительница.
- Нет, Марцелла, - вскрикнула Мерибет. - Только не снова! Не превращайся в НЕЁ! Только не сейчас.
Слёзы градом хлынули из глаз оставшейся совершенно одной Мерибет Ласкер и, странное дело, метаморфоза, корёжившая сейчас дьяволицу, остановилась, и её тело стремительно принимало изначальную форму:
- Только ради тебя, дитя, - прошептала она, с любовью глядя на вытирающую слёзы дочь профессора. - Только ради тебя.
Офелия впервые в жизни не знала, как себя вести. Отойдя подальше от пентаграммы, она прислонилась к оконной раме, глядя на сцену, разворачивающуюся у неё перед глазами. Руку суккуба, пытавшуюся погладить всклокоченные волосы девушки, разъедал огонь заклинания, но она упрямо продолжала тянуться, чтобы коснуться того, чего была на вечность лишена. Мерибет пыталась тянуться к ней навстречу, но сила пентаграммы отталкивала её.
- Это очень трогательно, но я хочу всё-таки понять, лично для себя, - Офелия ни за что в жизни не призналась бы, что от увиденного у неё перехватило горло. Все философские и теологические споры о Добре и Зле сейчас не стоили и выеденного яйца. - Каким образом ты находила свои жертвы?
Дьяволица вздохнула и убрала руку. На миг на прекрасном лице проступила гримаса сдерживаемой боли:
- Это просто. Перед дуэлью Эммет оставил мне тетрадь с записями, в которой написал и о том, что связывало профессора словесности с пятью бывшими военными, парочка которых занималась заказными убийствами на континенте. Остальные были профессиональными дуэлянтами. Я не до конца вникла в прочитанное, - суккуб баюкала обожжённую до кости руку, на которой стремительно вырастала новая плоть. - Но сумела понять, что корни их дружбы лежат в том времени, когда все они воевали на Хиндустане. Что-то произошло, что на долгие годы сплотило их. А потом это исчезло, и первым под нож пошёл мой Эммет.
С тихим шорохом все части картины стали на свои места. Осталось два последних вопроса: что делать с полученными знаниями и что делать с Мерибет Ласкер?