— Нет, — буркнул он.
Странное выражение появилось на угловатом лице Лоуза.
— Вы видели сны, миссис Гамильтон? Что именно?
— Самое странное, такое и сном–то не назовешь. Ничего не происходило. Просто — было…
— Место, но не действие — так?
— Вот–вот. Грубо говоря, имело место что–то неизвестное. И мы в том числе.
— Мы все? — живо спросил Лоуз. — Все восемь?..
— Да, — кивнула Марша. — Все лежали там, где упали. В «Мегатроне». Мы просто лежали. Без сознания. И даже, казалось, вне времени.
— А в углу, — спросил Лоуз, — происходит что–нибудь? Суетятся медики? Или ремонтники?..
— М–м… да, — подтвердила Марша. — Но они, скорее, недвижно присутствуют. Замерли, как статуи, на какой–то лестнице.
— Нет, они двигаются, — возразил Лоуз. — Мне тоже снилось подобное. И я тоже сначала думал, что они неподвижны. Они двигаются, только очень медленно.
Наступило тягостное молчание.
Еще раз покопавшись в памяти, Джек нерешительно произнес:
— Теперь и я припоминаю… Это след травмы: мгновение шока. Оно врезалось в наше сознание. Наверно, мы никогда от него не избавимся полностью.
— Но это не память! — взволнованно воскликнула Марша. — Это продолжается! Мы все по–прежнему — там.
— Как?.. В «Мегатроне»? Она судорожно кивнула:
— Я это только так и ощущаю.
Чувствуя, что Марша на грани срыва, Джек сменил тему.
— Сюрприз! — показал он ей заживленную рану. — За один присест Билл чудо сотворил!
— Нет, не я! — сердито запротестовал Лоуз. — Никто и никогда не уличит меня в чудесах.
Смущенный Гамильтон поглаживал свою руку.
— Это ваш амулет ее вылечил!
Лоуз достал талисман из кармана и внимательно осмотрел его.
— Может быть, теперь мы спустились до уровня настоящей реальности. Может, под обманчивой поверхностью всегда существовала эта реальность…
Марша медленно подошла к мужчинам.
— Мы мертвы, не так ли? — спросила она неожиданно севшим голосом.
— По–моему, нет, — ответил Гамильтон. — Мы все еще находимся в Белмонте, штат Калифорния. Но это другой Белмонт.
Произошли кое–какие перемены. Некоторые добавления, там и тут… Другими словами, кто–то нас пасет.
— И что теперь? — спросил Лоуз.
— Вопрос не по адресу, — ответствовал Гамильтон. — Я в таком же положении, как и вы.
— Я могу сказать, чего нам ждать теперь, — тихо сказала Марша.
— Чего же?
— Я иду искать работу. Брови Гамильтона поднялись:
— Какую еще работу?
— Любую. Машинисткой, продавщицей, телефонисткой на коммутаторе. Чтоб нам было на что жить… или ты забыл?
— Я не забыл. Но ты тем не менее останешься дома, вон хотя бы протирать мебель… А я позабочусь о работе.
Он выставил чисто выбритый подбородок и выпятил грудь в свежей сорочке:
— Два шага уже сделал на этом пути!
— Но ведь я виновата, что ты без работы!
— Может, никому из нас работать больше не придется, — иронизируя, произнес Лоуз. — Может, от нас больше ничего не требуется, кроме как рот разевать в ожидании манны небесной.
— Вы говорили, что уже пробовали, — бросил Гамильтон.
— Пробовал, да. И безрезультатно. Но у других получается. И нам надо выяснить, как это им удается. Этот мир, чем бы он ни был, имеет свои собственные законы. На привычные для нас нормы они не похожи. Мы в этом уже убедились: талисманы больше не безделушки. Значит, благословение — не пустой звук в этом мире… — Запнувшись, он добавил: — Как, вероятно, и проклятие.
— И спасение!.. — широко раскрыв глаза, прошептала Марша. —Боже милостивый, значит, Небеса действительно существуют?
— Безусловно, — кивнул Джек, направляясь в спальню. Вскоре он вернулся, завязывая галстук. — Но об этом после… А сейчас я отправлюсь вдоль побережья искать работу. У нас в банке — пятьдесят долларов, и ни цента больше. Я не намерен подыхать с голоду, дожидаясь, когда же начнут действовать молитвы.
На служебной автостоянке у ракетного завода Гамильтон включил зажигание своего «форда». Машина все еще занимала прежнее место с надписью: «Резервировано для Д. Гамильтона».
Выехав на Эль–Камино–Реаль, он вскоре оставил Белмонт позади. Через полчаса он уже был у южной оконечности Сан–Франциско. Башенные часы местного отделения банка показывали 11.30, когда Джек припарковал машину на гравийной площадке среди «кадиллаков» и «крайслеров» персонала Агентства по развитию электроники.
Корпуса агентства высились справа: белые бетонные кубы на фоне холмов растущего индустриального города. Когда–то давно, после первой публикации Гамильтона по электронике, агентство хотело переманить его из «Калифорния мэйнтэнанс» к себе.
Возглавлял агентство Гай Тиллингфорд, один из ведущих специалистов страны. Блестящего ума человек, он был еще и близко дружен с отцом Гамильтона.
Именно здесь надо искать работу — если вообще суждено ее найти. И, самое главное, в данный момент агентство не вело военных исследований. Доктора Тиллингфорда, одного из основателей Института фундаментальных исследований в Принстоне, больше увлекали чисто научные проблемы. Из Агентства по развитию электроники вышло несколько непревзойденных компьютеров, величайших электронных мозгов, применяемых во всех странах западного мира.
— Да, мистер Гамильтон, — деловито затараторила секретарша, бегло полистав его бумаги, — я скажу доктору, что вы здесь… Уверена, он обрадуется вам.
Энергично вышагивая в холле, Гамильтон то и дело складывал вместе кончики пальцев, молча творя молитву. Она получалась сама собой; для этого не требовалось усилий. Пятидесяти баксов на счете явно недостаточно для счастья… даже в этом мире чудес и сыплющейся с потолка саранчи.
— Джек, мальчик мой! — раздался звучный голос. Доктор Гай Тиллингфорд появился в дверях кабинета, протягивая гостю руку. Лицо его светилось радостью. — Как я рад тебя видеть! Погоди, сколько же мы не виделись? Десять лет?
—''Недалеко от этого, — признал Гамильтон, ощущая сердечную полновесность рукопожатия. — А вы, доктор, неплохо выглядите.
В кабинете Тиллингфорда находились инженеры и научные консультанты. Блестящие молодые люди, энергичные, по моде одетые. Не обращая на них внимания, доктор провел Джека через анфиладу переходов в отдельную комнату.
— Здесь мы сможем поговорить, — доверительно сказал он, тяжело опускаясь в просторное кожаное кресло. — Видишь, устроил себе… подобие убежища, где можно хоть несколько минут побыть самим собой. Поразмышлять, успокоиться… Он с грустью добавил:
— Не могу, знаешь ли, держать такой темп, как раньше. Пару раз в день приходится заползать сюда, чтоб восстановить силы.
— Я ушел из «Калифорния мэйнтэнанс», — сообщил Гамильтон.
— Ага! — кивнул Тиллингфорд. — Молодец. Это место не для тебя. Слишком заняты пушками. Не ученые, а государственные чинуши.
— Я не подал в отставку. Меня выгнали. Гамильтон кратко обрисовал ситуацию.
Тиллингфорд некоторое время сидел молча. Задумавшись, он насупил брови, ногтем постукивая по передним зубам…
— Я помню Маршу. Милая девушка, всегда нравилась мне. Все помешались теперь на охране секретов. Но здесь нам нет нужды об этом беспокоиться. Мы как отшельники в башне: никаких правительственных заказов! — Доктор довольно рассмеялся. — Последний бастион чистой науки.
— Вы думаете, что я мог бы пригодиться вам? — спросил Гамильтон, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно.
— Почему бы и нет?
Машинальным движением Тиллингфорд достал некий странный предмет, вращающийся барабан на подставке, и принялся крутить его.
— Я с твоими работами знаком… По правде говоря, жалею, что ты раньше не оказался у нас.
Гамильтон как зачарованный смотрел на диковинную штуку в руках у Тиллингфорда: он узнал молельное колесо буддистов.
— Тебе, конечно, зададут положенные вопросы, — вскользь обронил Тиллингфорд, вращая колесо. — Рутина, сам понимаешь… Но анкету и прочее тебе заполнять не придется. Я опрошу тебя устно. Как я понимаю, ты не пьешь, не так ли?