В отличие от верхней части башни, радарная не имела окон. Днем и ночью в аэропорту Нальчика диспетчеры работали в вечной полутьме, при тусклом лунном свете экранов. Все стены вокруг них были заняты всякого рода оборудованием: экранами, контрольными приборами, панелями радиосвязи. Обычно диспетчеры работали в одних рубашках, поскольку температура и зимой, и летом была одна и та же – около двадцати восьми градусов, чтобы не портилось капризное электронное оборудование.
В радарной принято держаться и говорить спокойно. Однако это внешнее спокойствие скрывает непрестанное напряжение. Сейчас это напряжение было сильнее обычного из-за внезапно разыгравшейся непогоды. Создавалось впечатление, будто кто-то до предела натянул и так уже натянутую струну.
Экран, на котором сейчас сосредоточилось все внимание диспетчера, представлял собой стеклянный круг величиной с велосипедное колесо, вмонтированный в крышку консоли. Стекло было темно-зеленым, и на нем загоралась ярко-зеленая точка, лишь только какой-нибудь самолет появлялся в воздухе на подлете к аэродрому. По мере продвижения самолета продвигалась и точка.
Илья Семенович сидел на сером стальном стуле у самого экрана, пригнув к нему длинное тощее тело. В его позе чувствовалось предельное напряжение: ноги так крепко обхватили ножки стула, что, казалось, приросли к нему. В зеленоватом отблеске экрана его глубоко запавшие глаза были как два черных провала. Всякого, кто не видел его хотя бы год, поразила бы произошедшая с ним перемена. Изменилось все: и внешность, и манера держаться. От прежней мягкости, добродушия, непринужденности не осталось и следа.
Его коллеги, в том числе и Ольга Васильевна, работавшая с ним в радарной, разумеется, заметили эту перемену. Знали они и ее причину и искренне сочувствовали Илье Семеновичу. Но их работа требовала точности.
Неожиданно в наушниках второго диспетчера прозвучал голос командира «Боинга». Ольга Васильевна с напряжением слушала то, что скажет сейчас пилот рейса «девятьсот шестьдесят шесть», так как этим рейсом летела ее единственная дочь Леночка....
– Борт «девятьсот шестьдесят шесть» вызывает диспетчера, – проговорил в микрофон Михаил спокойным голосом.
– Диспетчер слушает, говорите, «девятьсот шестьдесят шесть», – ответили почти сразу.
– Мы подлетаем. Сообщите погодные условия, – командир посмотрел на Виктора.
– Сейчас на Каспии зарождается циклон, который, по всем прогнозам, будет у нас через два часа. Но я думаю, вы успеете, – объяснил обстановку диспетчер. – Остальные рейсы мы отложили на завтра. Как поняли?
– Вас понял, – ответил Михаил и посмотрел на часы. До посадки оставалось пятьдесят пять минут.
Смотря на погоду за окном, он вспомнил, с чего начинался его путь в летчики.
Пацаном Миша мечтал прорываться сквозь штормы, в компании отчаянных татуированных парней брать на абордаж неприятельские корветы, поднимать свой флаг на реях побежденных судов. Эту мечту ему навеяли книги, прочитанные запоем. Но однажды он спросил отца: «А куда все время плывут облака?» Оказалось, что жизнь неба тоже таинственна. Люди, покоряющие пятый океан, умны и дерзновенны. Они, как и моряки, прокладывают свой путь к звездам. Люди-птицы...
А позже, когда он уже учился в летном училище, мать рассказала притчу, которую Михаил запомнил на всю жизнь.
Старый беркут жил в каменистых грядах Тянь-Шаня. Любил он кружить над теплыми отрогами, грудью врезаться в восходящие потоки воздуха и замирать с распростертыми крыльями. Раньше он очень боялся грозы. Но однажды Илья-пророк, громыхая своей колесницей, увидел его удирающим в гнездо и гневно спросил: «Кто твой предок, трусливая птица?» Орел не знал или забыл: ведь он жил уже сто лет. И Илья сказал ему укоризненно: «Твой предок сотворен из куска грозовой тучи». С тех пор орел летал и в грозу. Он парил рядом с косматыми тучами, гордился, что они закрывают даже само солнце, врезают в землю молнии, рушат своими потоками воды гранитные скалы. Кроме него и туч, в небе не было никого. Но вот подошло время, когда орел понял, что летать ему осталось совсем недолго. Настоящие орлы не умирают в гнезде, и он ждал дня, когда покатится колесница Ильи, чтобы взмыть последний раз. И такой день настал. Орел взлетел и... увидел под черным облаком другую птицу, огромную, длиннокрылую. Орел сложил крылья и начал падать на врага, посмевшего занять его небо. Он ударил грудью, но большая птица продолжала лететь. Орел падал, пытаясь удержаться на перебитых крыльях. И уже перед самой землей орел открыл глаза, чтобы посмотреть на своего врага, и увидел, что тот продолжает лететь. И потухла ярость в груди седого орла. «Он достоин занять мое место в небе», – подумал мудрый орел и упал на скалы.