Хотя, может и отцу келарю тоже что-то перепадало, в общак. Кто их знает, какая там сложилась структура финансовых потоков, и кто с кем делится. Меня, это, по большому счёту особо и не интересовало.
Но, этот момент надо прояснить. Хотелось бы поскорее переместиться в столицу баронства и приступить к выполнению своей программы. И если для этого придётся стать взяткодателем, то я и на это готов, в разумных пределах, разумеется.
— Мы же с вами взрослые люди, — мой голос был наполнен доверительными интонациями аж до приторности, но обстановка требовала именно этого, — и мы можем договориться, не правда ли? — и я снова уставился в его зёнки, очень напоминавшие мне оловянные пуговицы, — два умных человека всегда придут к взаимоприемлемому соглашению.
Почувствовав, что клиент дозрел и готов делиться, доблестный паладин солидно огладил пропитанные кислым пивом усы и важно просветил меня, дремучего:
— Посильное пожертвование на благо Ордена, который смиренно несёт тяжкую ношу по охране порядка и нравственности в этом захолустье, — он запнулся, видимо запутавшись в тех словесных кружевах, что начал было плести, переоценив свои интеллектуальные возможности. Но, надо отдать ему должное, быстро нашёл выход из тупика и лихо закончил фразу, — будет весомым доказательством твоей невиновности.
— А посильный, это сколько? — наивно поинтересовался я.
— Золотой? — балдея от собственной наглости, он то ли спросил, то ли объявил сумму взятки. И посмотрел на меня, чтобы оценить по моей мимике реалистичность собственных хотелок. Я его не обнадёжил:
— Золотой, это, наверное, уже за пределами моих возможностей, — надо торговаться. Золотой-то я мог отдать без вопросов. Но, если сразу согласиться, то процесс вымогательства, наверняка, продолжится с новой силой, — что ты скажешь о пятидесяти серебрушках, уважаемый отец Майлгун? Я думаю, что это очень хорошие деньги.
— Да это просто насмешка над героическими паладинами, — возмущённо пропыхтел следователь, — которые неустанно несут свет истинной веры всем погрязшим во грехах и безбожии.
Мы препирались ещё минут двадцать. В конце концов сошлись на семидесяти серебрушках, кои я и отсчитал в лопатообразную ладонь блюстителя законности и нравственности.
Проблема была решена, только, уж очень мне не понравились колючие взгляды хозяина этого гадюшника, которые я изредка ощущал на себе.
Похоже, что ещё ничего не закончилось, и за корешей своих, безвременно покинувших эту юдоль скорби, они попробуют с меня взыскать. Но, посмотрим. Для начала, надо всё таки позавтракать.
Надеюсь, что тут не используют сонное зелье в качестве универсальной приправы для всех, без исключения, блюд местной кухни.
Позавтракал яичницей с беконом. Перед тем, как вонзить в неё вилку, на всякий случай поинтересовался у демонессы, как там с посторонними примесями. Она сказала, что есть можно. Ну и славно.
Теперь у меня есть индикатор опасных для здоровья ингредиентов. Живой. Иногда капризный и вредный, но, так или иначе, работает. А это главное.
Я покинул таверну, стараясь не привлекать к себе внимания. Но, уйти так, что бы об этом совсем никто не узнал, у меня вряд ли получилось. Никаких иллюзий я на этот счёт и не испытывал.
И, скорее всего, где-то впереди меня уже поджидают в засаде обозлённые уголовники. Ну, это их выбор.
— Зайка, отзовись! — подумал я.
— Да, я здесь, что-то случилось?
— Да пока ничего не случилось, — я, как мог, мысленно транслировал приятную улыбку.
— А раз ничего не случилось, то чего ты хотел? — мысль демонессы так и сочилась подозрительностью и ожиданием подвоха, и, что это ты лыбишься? Никак опять удумал чего?
Что-то она не в духе сегодня. Ну да ладно, сейчас я ей настроение поправлю.
— Я просто хотел спросить, ты есть хочешь?
— Ты серьёзно спрашиваешь?
— Конечно. Я серьёзен, как похоронный агент.
— Запомни, — она тоже транслировала мне мысленную улыбку, кровожадненькую такую, каннибальскую, я б сказал, — Я. Всегда. Хочу. Есть.
— Ага, — опять мысленно улыбнулся я, — кто хорошо ест, тот хорошо работает.
— Опять работать, — прошелестел в моём черепе печальный вздох.
— Да ладно, можно подумать, я тут тебя припахиваю нещадно.
— Пока нет, но я опасаюсь, — а вот теперь мысль была кокетливая, — я существо нежное, нуждающееся в непрерывной любви.
— Как то двусмысленно это у тебя звучит. Но ладно. Ближе к делу. Меня, почти наверняка на пути ждёт засада.