— А стул я взял, что бы на нём сидеть, — разъяснил я, плюхаясь на продавленное разнокалиберными задницами многочисленных постояльцев сиденье, и с удовлетворением отмечая, что бугор на брюках теперь не так откровенно выпирает, — а ты что подумала?
— Ты злой, — обличающе сказала она, и сконструировала осуждающую гримаску, — нет, что бы пойти девушке навстречу…
При этом, заметьте, она не переставала, как бы невзначай немного поднимать и опускать бёдра. Да и дышала так, что её, и так весьма заметная грудь, ходила ходуном и всячески притягивала мой алчущий взгляд к затвердевшим соскам, расположившимся в центре больших тёмных ареалов. Каждый на вершине своего, гммм, округлого холмика.
— Ну вот, опять ругаешься, — улыбнулся я, возлагая ладонь на её плоский животик, — а я добрый.
— Что? — выдохнула она и взгляд её, неотрывно меня преследующий стал вопросительным. И пока в её глазах рождалось понимание происходящего, я выпустил из центра своей ладони микроскопическую порцию астральной энергии.
— А-а-а-аххх, — на вдохе, тихонько, но очень страстно, вскрикнула рыжая.
Её спинка выгнулась крутой аркой и, одновременно, руки её сомкнулись на моей ладони, и со всей силы вжали её в поверхность бархатистой кожи своего животика. И сразу же потащили её вниз, туда, где трепетали розовые складки врат, обильно истекающие соком любви и готовые распахнуться перед дерзнувшим войти. А за этой нежной и податливой преградой скрывался вход в сладостные теснины, с которых начинался путь к познанию нездешнего, неописуемого наслаждения. Для многих, кстати, это наслаждение стало последним в их жизни. Эта отрезвляющая мысль помогла мне всё-таки удержать руку на животике этой сластолюбивой оторвы, чуть ниже пупка. Почувствовав, что усилия её ни к чему не привели, одна её рука всё же продолжила путь в избранном ранее направлении в одиночестве, а вторая пока осталась фиксировать меня. Чтобы не убежал, наверное, раньше времени.
В мои планы не входило издеваться над дамой и чрезмерно её мучить. Поэтому я с короткими интервалами продолжил передавать ей энергию астрала. Движения её совершенного тела, дарили мне ни с чем не сравнимое эстетическое наслаждение. Эти движения демонстрировали всю глубину блаженства, испытывая которое, она, мало того, что совершенно невообразимо изгибалась и извивалась, она же ещё и кричала так, что я опасался, что сюда народ сбежится со всей округи. В общем, я стал свидетелем исполнения сольной произвольной программы по оргазмической акробатике. Программу исполнял настоящий мастер, вернее, если уж быть совсем точным, мастерица.
Наконец, энергия, принесённая мною из астрала исчерпалась, и покрытое потом тело демоницы начало потихонечку успокаиваться, хотя изредка его ещё сотрясали довольно сильные спазмы. Наконец она открыла глаза. Их шалый блеск говорил о том, что ей очень, очень хорошо. Она сыто улыбнулась и промурлыкала:
— Спасибо, партнёр, — блаженно зажмурилась, причмокнула чувственными губами и разлеглась по всей смятой простыни, раскинув руки и ноги, звездой.
— Я посчитал, что ты всё-таки организовала мне встречу с Ланцо, — объяснил я этот аттракцион невиданной щедрости со своей стороны, легонько хлопнул её рукой по животику и начал приподниматься, — ну ладно, нам пора собираться…
Пытаясь отойти от стула, я с удивлением обнаружил, что вокруг ноги прочно обвился хвостик демонессы.
— Не пущу никуда, — сыто проурчала она, — маловато будет, — она немного задумалась, а потом продолжила, — да, хошь, не хошь, а маловато…
— Ну, энергия то закончилась, и теперь тебе опять надо совершить подвиг, что бы получить право на повторение, — постным голосом ответил я, — ненасытная ты моя.
— Эх, вот всегда так, только во вкус войдёшь, — всё тем же мурчаще-урчащим голосом посетовала Зайка, но ногу мою всё таки отпустила, — и опять жестоко обламывают. Нет в жизни счастья, — с притворной грустью закончила она и шаловливо стрельнула глазками.
— Зайка, нам действительно надо выдвигаться, так что, хватай все свои шмотки, и ныряй в кольцо, там себя уже в порядок приведёшь.
— Хорошо, партнёр, — ответила она, но без особого энтузиазма. Подозреваю, что она еще была бы не против продолжения банкета, чертовка ненасытная, — я быстро.
И, действительно, не успел я накинуть куртку и взгромоздить себе на плечи рюкзак, как она исчезла из комнаты, растворившись в воздухе.