– Товарищ полковник? – В дверях нарисовалась долговязая фигура аналитика группы. – Вы просили сообщить незамедлительно, если…
– Заходи, – сидящий за столом офицер дописал последние буквы отчета и со вздохом облегчения сдвинул бумаги на край стола, – что у тебя?
– Похоже Шаман проявился.
– Ты уверен? Где?!
– Ну положим данные косвенные, но очень похоже. На Борнео.
– Где?
– Бывший Калимантан. Там Малайзия проводит добычу леса. Местное население этим заниматься отказывается и тамошнее правительство начало завозить филиппинских рабочих. – Аналитик развернул на столе график и оба комитетчика склонились над ним. – Обратите внимание, товарищ полковник, до сюда все шло более менее ровно. А начиная вот с этой даты на работяг словно мор напал. Дохнут как мухи на морозе. Укусы змей, насекомых, заражение крови…
– Стой ка, но ведь эта дата, это два дня спустя после того, как Шаман сбежал от нас. Похоже его способности и впрямь развиваются. Сука академик, как же он нам подгадил…
– Ну в его оправдание скажу лишь, что поверить, будто двадцатилетний юнец окажется носителем важного знания, академик не мог чисто психологически. Нужен был кто-то помоложе, не зашоренный. Впрочем сейчас-то уже поздно говорить.
– Ты мне другое скажи, – полковник принялся заваривать чай, – чего он на Калимантане этом забыл?
– Если мы условились, что верим теории Шамана, то там будет родина новой расы. На следующий цикл. Так что Шаман, судя по всему оберегает орангутанов.
– А почему не гориллы или там шимпанзе?
– Орангутаны гораздо лучше обучаются. Имеют в массе хороший характер. И что еще немаловажно, они одиночки.
– А это-то тут причем?
– Я думаю, что эта пресловутая Колыбель разочаровалась в стайных животных. После нас людей в основном.
– Но одиночки не смогут создать развитую цивилизацию!
– Во первых, не факт. Техническую, да не смогут. Но кто сказал, что это единственный путь развития. Кроме того, насколько я понимаю, для Колыбели не важно, будет ли высокоразвитая цивилизация или нет. Ей важно, что бы раса покинула планету. А как это будет сделано, дело десятое.
– Но как можно покинуть планету, не имея развитой промышленности? – Хозяин кабинета сидел с выражением крайнего недоумения на лице.
– Вы уж, товарищ полковник, извините но вы находитесь во власти стереотипов. Предположим, что новая раса создается на базе древесных обезьян, орангутанов точнее. Они плоть от плоти леса и логично предположить, что часть лесных навыков им будет доступна. Например эти "короткие лесные пути", которыми так любит пользоваться Шаман. Тогда почему не представить, что они сумеют включить в свой "путь" лес находящийся на другой планете. Скорее всего это произойдет не сразу, но я не вижу явных противоречий в цепочке рассуждений.
– Вот черт, – полковник вскочил и принялся расхаживать по кабинету, – черт, черт! Если ты прав, а весьма похоже, что так и есть, то перспективы у нас довольно грустные. Смотри сам, сейчас Шаман отработает на этих желтопузых тактику защиты лесных угодий. И куда по твоему он двинется потом? В Америку? Так они и так весьма пекутся о своих лесах. На Амазонку? Там тоже джунгли в порядке. Так куда? Где еще большие массивы леса, которые стоит защищать?
– Не может быть! – Аналитик сидел с белым испуганным лицом.
– Может, друг мой, еще как может. Следующие на очереди мы! Короче, надо входить с ним в контакт. Продумай, хотя бы вчерне план операции. А я подумаю, как именно изложить все начальству.
Академик проснулся утром в отвратительном настроении. За окном лил холодный дождь, ветер бросал капли в стекло. Скорее бы снег, подумалось ученому. Хотя бы не так противно будет. В груди последнее время покалывало, и это неимоверно раздражало. За несколько последних лет, он привык к хорошему самочувствию и теперешнее ухудшение вызывало глухую злобу. Самая лучшая советская медицина тоже не особенно помогала. Врачи ссылались на возраст пациента и разводили руками. Успокаивали, что он на удивление хорошо сохранился. Академик нащупал ногами тапочки и пошлепал в санузел. Потом умылся и перебрался на кухню. Кофе уже вот-вот должен был закипеть, как вдруг грянула трель телефона. От неожиданности он едва не опрокинул на себя джезву. Потом снял трубку.
– Алло. Кто это говорит?