3
— Браво, мистер Харрис! Отлично. Р-В-О, джентльмены. Не забывайте. Расположение. Высота. Окружение. Это единственный способ запомнить джант-координаты. Не джантируйте пока, мистер Питерс. Подождите своей очереди. Наберитесь терпения, все будете джантировать по классу С. Никто не видел мистера Фойла? Куда-то запропастился. Вот непоседа! За ним не уследишь.О боже, опять я думаю открыто… или я говорила, джентльмены?
— Половина наполовину, мэм.
— Право же, это нечестно. Односторонняя телепатия — ужасное неудобство. Поверьте, я вовсе не специально забрасываю вас своими мыслями.
— У вас приятные мысли, мэм.
— Как это мило с вашей стороны, мистер Горгас.Ну, хорошо, класс. Все возвращаемся в школу и начинаем сначала.
Робин Уэднесбери проводила практические занятия по джантации с «церебральным» классом — потеря памяти вследствие контузии, — и это доставляло ее подопечным не меньше радости, чем детишкам. Они повторяли правила джантации на перекрестках Нью-Йорка, хором выводя:
— Р-В-О, мадам. Расположение. Высота. Окружение.
Робин была высокой привлекательной негритянкой, умной и блестяще образованной. Правда, ей сильно мешал один недостаток: односторонняя телепатия. Она передавала свои мысли всему свету, но ничего не могла принимать. Однако несмотря на взбалмошный характер и горячий темперамент, Робин Уэднесбери была методичным и внимательным инструктором джантации.
Класс пришел в школу, целиком занимавшую дом на 42-й улице, из Объединенного Военного Госпиталя. Они проследовали к необъятной джант-площадке на Таймс-Сквер и старательно ее запомнили. Потом все джантировали в школу и обратно на Таймс-Сквер. Затем так же гуськом прошли к Башне Колумба и запомнили ее координаты. Джантировали в школу через Таймс-Сквер и вернулись тем же путем на Площадь Колумба.
Робин восстанавливала в памяти своих учеников (утративших способность к джантации) основные пункты, самые крупные общественные джант-площадки. Позже они будут запоминать новые и новые места. Ограниченные не только своими способностями, но и доходами. Ибо, чтобы запомнить место, надо побывать там, и, стало быть, заплатить за дорогу. Круизы приобрели новое значение для сильных мира сего.
— Расположение. Высота. Окружение, — нараспев повторяла Робин Уэднесбери, и класс джантировал от Вашингтонских Высот до Гудзонова Моста полумильными шагами.
Маленький сержант-техник со стальным черепом внезапно сказал:
— Так ведь высоты нет, мэм. На земле, мы.
— «Мы на земле »,сержант Логан. Простите. Наставления легко входят в привычку, а я сегодня никак не могу совладать со своими мыслями. Такая тревожная военная сводка… Мы займемся Высотой, когда станем запоминать площадки на небоскребах, сержант Логан. — Робин обернулась. — Не тушуйтесь, Харрис, смелее. Колебания рождают сомнения, а сомнение означает конец джантации. Сосредоточьтесь — и вперед!
— Я порой побаиваюсь, мэм, — сказал человек с туго забинтованной головой. — А вдруг там уже есть кто-нибудь, и я прямо в него?
— Ну, я же объясняла много раз. Каждая площадка рассчитана на нагрузку в часы пик. Вот почему личные джант-площадки такие маленькие, а площадка на Таймс-Сквер в две сотни ярдов шириной. Вероятность столкновения там меньше, чем шансы попасть под машину на улице.
Пока перебинтованный собирался с духом, площадка внезапно ожила потоком прибывающих и отбывающих людей. Фигуры на миг появлялись, оглядывались, ориентируя себя и устанавливая новые координаты, и исчезали. При каждом исчезновении раздавался слабый хлопок, когда воздух заполнял место, только что занятое телом.
— Внимание, класс, — предупредила Робин. — Пожалуйста, сойдите с площадки.
Рабочие в теплой одежде, еще осыпанной снегом, направлялись на юг к своим домам после смены в северных лесах. Белохалатники с молокозавода спешили в Сент-Луис. А из Гренландии, где уже полдень, ринулись на обед в Нью-Йорк толпы «белых воротничков».
Наплыв кончился так же неожиданно, как и начался.
— Внимание, класс, продолжим, — сказала Робин. — О Господи, ну где же мистер Фойл?! Он вечно пропадает!
— С таким лицом, как у него, нельзя его винить, мэм.
— Он выглядит кошмарно, не правда ли, сержант Логан? Неужели нельзя вывести эти отметины?
— Они пытаются, мисс Робин, но ни один док не умеет. Называется «татуировка», и это вроде как забыто.
— А где же ему ее сделали?
— Бог знает, мисс Робин. Он у нас, потому что без памяти. Мозги напрочь отшибло. Может, оно и лучше, с таким лицом-то.
— Ужасно. Сержант Логан, не могла у меня случайно сорваться мысль и задеть чувства мистера Фойла?
Маленький человек со стальным черепом задумался.
— Нет, мэм, оно вряд ли. Вашим мыслям и мухи не обидеть. А у Фойла чего задевать? Тупое бревно он, Фойл.
— Мне нужно быть осторожнее, сержант Логан. Понимаете, вряд ли кому нравится знать, что о нем думает ближний. А мои мысли порой понятны, и меня ненавидят. Я одинока. Я… Пожалуйста, не слушайте. Не могу справиться …Ага, вот и вы, мистер Фойл! Где вы пропадали?
Фойл возник на джант-площадке и тихо ступил в сторону; плечи сгорблены, ужасное лицо опущено вниз.
— Практиковался, — пробормотал он.
Робин подавила отвращение и, подойдя к нему, ласково взяла за руку.
— Вам следует больше бывать с нами. Мы же друзья. Не уединяйтесь.
Фойл упорно не смотрел ей в глаза. Когда он угрюмо высвободил руку, Робин заметила, что вся его госпитальная одежда насквозь промокла.
— Он попал где-то под дождь. Но я слышала сводку погоды. Везде до Сент-Луиса сухо. Значит, он джантировал дальше. Как же так, ведь он не в состоянии… потерял память и способность к джантации… Он симулирует…
Фойл яростно рванулся к ней.
— Заткнись, ты!
Его кошмарное лицо судорожно исказилось.
— Значит, вы симулируете.
— Чего ты еще знаешь?
— Что вы дурак. Прекратите сцену.
— Они слышат тебя?
— Не знаю. Пустите! — Робин повернулась в сторону. — Хорошо, класс. На сегодня достаточно. Все назад в школу и на госпитальный автобус; Первым джантирует сержант Логан. Помните: Р-В-О. Расположение. Высота. Окружение…
— Чего тебе надо, ты? — прорычал Фойл. — Денег?
— Тише. Успокойтесь.Не надо колебаться, Харрис. Джантируйте.
— Я хочу потолковать с тобой.
— Разумеется, нет.Подождите своей очереди, мистер Питерс. Не спешите.
— Ты продашь меня в госпитале?
— Конечно.
— Я хочу потолковать с тобой.
— Нет.
— Я жду в твоей квартире.
— В моей квартире? — Робин была неподдельно испугана.
— Грин-Бей, Висконсин.
— Это абсурд. Мне не о чем говорить…
— Ой ли, мисс Робин. О семье, например.
Фойл ухмыльнулся, почувствовав ее ужас.
— Вы не знаете, где я живу, — дрожащим голосом проговорила она.
— Я только что сказал, или нет?
— В-вы не можете джантировать так далеко. Вы…
— Нет? — Маска скривилась в усмешке. — Сама говорила, что я симу… то слово. Это так. Ну, давай, ты.
Робин Уэднесбери жила в большом доме, одиноко стоящем на берегу залива. Казалось, волшебник выхватил его из центра города и перенес прямо в хвойный лес. Такие здания не были редкостью в джантирующем мире.
Квартира состояла из четырех комнат, тщательно изолированных, чтобы защитить соседей от непрошеных мыслей Робин, и была битком набита книгами, картинами, пластинками… спутниками эмоциональной и одинокой жизни несчастного человека.
Робин джантировала в гостиную на несколько секунд позже Фойла, ждавшего ее со свирепым нетерпением.
— Теперь ты знаешь точно, — сразу начал он и яростно, до боли сжал ее запястье. — Но ты никому не скажешь обо мне, мисс Робин. Никому.