— Отпустите меня! — Робин ударила его по лицу. — Чудовище! Скотина! Не смейте касаться меня!
Пораженный на миг силой ее отвращения, Фойл шагнул назад.
— Итак, вы симулировали. Вы ничего не забыли… Но почему? Почему? Чего вы хотите?
Выражение одержимого коварства появилось на кошмарном лице.
— Я затаился в госпитале. Моя база, да? Я кое-что делаю, мисс Робин. Есть должок, обязан отплатить. Должен знать, где один корабль. Сгною. Ворга. Я убью тебя, Ворга. Я убью тебя насмерть!
Он прекратил кричать. В его глазах сверкало дикое торжество. Робин попятилась.
— Ради Бога, о чем вы?
— Ворга. «Ворга — Т 1339». Я нашел, я, пока вы там учились скакать по перекресткам. Ворга в Ванкувере. Собственность Престейна из Престейнов. Слыхали, мисс Робин? Престейн — самый большой человек на Земле, и все. Но он не остановит меня. Я убью Воргу. И ты не остановишь меня, мисс Робин. — Фойл качнулся к ней, вплотную придвинул лицо. — Потому что я прикрываю себя. Я прикрываю все слабые места. У меня есть кое-что на каждого, кто может встать на пути к Ворге… включая тебя, мисс Робин.
— Нет.
— Да. Я узнал, где ты живешь. Там, в госпитале, знают. Я был здесь и прочитал твой дневник, мисс Робин. У тебя семья на Каллисто — мать и две сестры.
— Ради Бога!
— Когда началась война, таким, как ты, дали месяц, чтобы убраться из Внутренних Планет домой. Оставшиеся по закону стали шпионами. Ты на крючке, девочка. — Фойл разжал руку. — Ты у меня вот где, девочка. — Он сжал руку в кулак.
— Моя мать и сестры полтора года пытались покинуть Каллисто. Наше место на Земле. Мы…
— Вот здесь, девочка, — повторил Фойл. — Ты знаешь, как поступают со шпионами? Из них выколачивают сведения. Они выпотрошат тебя. Разрежут на части, кусок за куском…
Робин закричала. Фойл исступленно сжал ее трясущиеся плечи.
— Ты у меня в руках, девочка, и все. Ты не можешь даже убежать, потому что стоит мне сказать пару слов в Разведке, и где ты тогда? Никто меня не остановит, ни госпиталь, ни даже Святой Всемогущий Престейн из Престейнов.
— Убирайся, ты, грязная, мерзкая… тварь! Убирайся!
— Не нравится мое лицо, мисс Робин? И здесь ты ничего не сделаешь.
Внезапно он схватил ее и бросил на диван.
— Ничего… — хрипло повторил он.
Преданный принципу показной расточительности, на котором основано все общество, Престейн из Престейнов держал в своем колоссальном особняке в Центральном Парке внутренние телефоны, кухонные лифты и другие экономящие труд приспособления, исчезнувшие за ненадобностью с появлением джантации. Многочисленные слуги покорно ходили из комнаты в комнату, открывая и закрывая двери и взбираясь по лестницам.
Престейн из Престейнов встал, оделся с помощью камердинера и парикмахера, спустился на лифте вниз и позавтракал, обслуживаемый дворецким, лакеем и официантами. Потом он покинул комнату для завтрака и прошел в кабинет. Когда средства связи отжили свой век, когда вместо того, чтобы звонить или слать телеграммы, гораздо проще джантировать прямо на место и обсудить вопросы лично — Престейн сохранил целый телефонный узел с личным оператором.
— Свяжите меня с Дагенхемом, — велел он.
«Курьеры Дагенхема, Инк», была богатейшей и могущественной организацией дипломированных джантеров, выполняющей любые общественные или конфиденциальные поручения. Плата — 1 Кр. за милю. Дагенхем гарантировал, что его курьер обойдет вокруг света за восемьдесят минут.
Через минуту после звонка на частной джант-площадке возле особняка Престейна появился курьер Дагенхема. Его провели через противоджантный лабиринт. Как всякий член организации Дагенхема, курьер был джантером М-класса, способным телепортироваться на тысячу миль за раз, знающим координаты десятков тысяч джант-площадок. Он был блестящим специалистом обмана и уловок, экспертом по лести и крючкотворству, вымуштрованным до едкой эффективности и язвительной прямоты, свойственных «Курьерам Дагенхема» и отражавших безжалостность их основателя.
— Престейн? — спросил он, не тратя время на церемонии.
— Я желаю нанять Дагенхема.
— К вашим услугам.
— Не вас. Лично Дагенхема.
— Мистер Дагенхем не оказывает услуг менее чем за 100.000 кредиток.
— Даю в пять раз больше.
— Решено. Дело?
— Пир Е.
— По буквам, пожалуйста. …
— Вам название ничего не говорит?
— Нет.
— Отлично. Дагенхему скажет. П-заглавное — И-Р-Е — заглавное. Передайте Дагенхему: мы узнали, где Пир Е. Его задача — достать Пир Е… любой ценой… через человека по имени Фойл. Гулливер Фойл.
Курьер достал крошечную серебряную жемчужину-мимеограф, надиктовал инструкции Престейна и удалился без лишних слов. Престейн повернулся к оператору.
— Соедините меня с Регисом Шеффилдом.
Через десять минут после звонка в нотариальную контору Региса Шеффилда на частной джант-площадке возле особняка Престейна появился молодой клерк.
— Извините за промедление, — сказал он, пройдя через лабиринт и представ перед Престейном. — Мы получили ваш вызов в Чикаго, а у меня всего лишь класс Д.
— Ваш шеф ведет дело в Чикаго?
— В Чикаго, Нью-Йорке и Вашингтоне. Он весь день джантирует из суда в суд.
— Я желаю нанять его.
— Это большая честь, Престейн, но мистер Шеффилд крайне занят.
— Он не может быть слишком занят для Пир Е.
— Простите, сэр, я не совсем…
— Нет, вы совсем; но Шеффилд поймет. Скажите ему просто: Пир Е. И назовите сумму гонорара.
— А именно?
— Полмиллиона.
— Какого рода действия требуются от мистера Шеффилда?
— Необходимо подготовить все законные средства похищения человека и основания не выдавать его армии, военному флоту и полиции.
— Ясно. Имя человека?
— Гулливер Фойл.
Клерк повторил указания в мимеограф, кивнул и удалился. Престейн вышел из кабинета и по плюшевым ступеням спустился на половину дочери.
В домах верхушки женщины жили в комнатах без окон и дверей, в комнатах, открытых лишь для джантирования членов семьи. Так блюли мораль и охраняли целомудрие. Но Оливия Престейн была слепа, она не могла джантировать. В ее апартаменты вели двери, которые оберегали вассалы в клановых ливреях.
Оливия Престейн была великолепной альбиноской. Ее волосы были похожи на белый шелк, кожа — на белый атлас; ее ногти, ее губы, ее глаза были коралловыми. Она была изумительно красива. И слепа тоже изумительно, ибо видела только в инфракрасном свете, с семи с половиной тысяч ангстрем до миллиметровых волн. Она видела тепловые и радиоволны, электромагнитые поля.
Оливия Престейн вела Гранд Леви — утренний прием в своей гостиной. Она восседала на парчовом троне под охраной дуэньи, управляя двором, непринужденно беседуя с десятками мужчин и женщин, заполнявших салон. Она казалась изысканной статуей из мрамора и коралла, сверкая смотрящими, но незрячими глазами.
Гостиная представлялась ей пульсирующим клубком тепловых излучений — от горячих вспышек до прохладных теней. Она видела слепящие магнитные рисунки часов, огней и телефонов. Она видела и распознавала людей по характерным тепловым узорам их лиц и тел. Видела электромагнитный ореол вокруг каждой головы и пробивающееся сквозь тепловой фон тела сверкание вечно изменяющегося нервного и мышечного тонуса.
Престейн не обращал внимания на свиту артистов, музыкантов и хлыщей, но с удовольствием отметил присутствие именитостей. Здесь были Сирс-Робук, Жиллет, юный Сидней Кодак, который однажды станет Кодаком из Кодаков, Бьюик из Бьюиков и Р. Мэси XVI, глава могущественного клана Сакс-Гимбелей.
Престейн засвидетельствовал почтение дочери, покинул дом и в запряженной четверкой карете направился в свою деловую штаб-квартиру, на Уолл-стрит, 99. Кучер и грум носили ливреи с красно-черно-синей эмблемой дома Престейнов. Черное «П» на ало-голубом фоне считалось одним из самых древних и благородных знаков в социальном регистре и соперничало с «57» клана Гейнца и «РР» династии Роллс-Ройсов.