Джизбелла ждала у сейфа. Она сделала движение к рации, но Фойл прижал свой шлем к ее и прокричал:
— Никакого радио! Запеленгуют! Ты ведь слышишь меня?
Она кивнула.
— Хорошо. У нас есть, может быть, час, пока нас не найдет Дагенхем. У нас есть, может быть, час, пока нас не разыщет Джозеф и его братья. Мы попали в дьявольский переплет. Надо пошевеливаться..
Она снова кивнула.
— Сейф вскрывать некогда… а потом еще перетаскивать слитки.
— Если они там.
— Дагенхем здесь, не так ли? Вот лучшее доказательство. Нам придется вырубить сейф и целиком перетащить его на «Уик-энд». Потом — вперед.
— Но…
— Слушай и делай, что я велю. Возвращайся на корабль и выброси все лишнее. Все, без чего можно обойтись… все запасы, кроме НЗ.
— Почему?
— Потому что я не знаю, сколько тонн в этом сейфе. Наша яхточка когда-нибудь вернется на Землю, и мы не можем позволить себе рисковать. Очисти корабль. Быстро! Иди, девочка, иди!
Фойл отбросил ее в сторону и, больше не взглянув в ее направлении, накинулся на сейф. Он был встроен в корпус, массивный стальной шар четырех футов в диаметре, приваренный к каркасу «Номада» в двенадцати местах. И каждый стык Фойл поочередно атаковал кислотами, дрелью и термитом.
Он следовал теории напряжения… нагреть, охладить и травить сталь до разрушения ее кристаллической решетки. Он брал металл на усталость.
Вернулась Джизбелла и Фойл понял, что прошло 45 минут. Он весь взмок, руки его дрожали, но массивный глобус сейфа все же отделился от корпуса, растопырив двенадцать вывороченных ребер. Фойл судорожно махнул Джизбелле; и хотя они вместе налегли на шар, им не удалось стронуть его с места. Когда они в изнеможений отвалились; черная тень закрыла на миг солнечный свет, льющийся через дыры в корпусе «Номада».
Фойл прижал шлем к Джизбелле.
— Дагенхем. Наверное, уже выпустил поисковую группу. Как только они поговорят с Джозефом, нам каюк.
— Ох, Гулли…
— У нас есть шанс — если не сразу заметят «Уик-энд». Еще хотя бы пару витков, и мы успеем перетащить сейф на борт…
— Как?
— Я не знаю, черт побери! Я не знаю. — Он яростно ударил кулаком по стене. — Конец.
— А не попробовать ли взрывом?
— Взрывом?.. Что — бомбы вместо мозгов? Ты ли это?
— Послушай. Взрыв вместо реактивного двигателя… он подтолкнет.
— Понял. А что потом? Одними взрывами не поможешь. Нет времени.
— А мы приведем корабль.
— Что?
— Взрывом выталкиваем сейф в космос. Затем подводим корабль, и пускай этот гроб падает в грузовой люк. Все равно, что ловить шляпой шарик. Понимаешь?
— Господи… Джиз, годится!
Фойл прыгнул к инструментам и стал выбирать динамитные шашки и запалы.
— Придется использовать радио. Один из нас останется с сейфом; другой поведет корабль.
— Ты лучше веди. А я буду направлять.
Он кивнул, уже прикрепляя взрывчатку.
— Вакуумные запалы, Джиз; рассчитаны на две минуты. По моей команде срывай колпачок и убирайся подальше. Ясно?
— Ясно.
— Как только ловим сейф, сразу лезь за ним. Не зевай. Времени в обрез.
Фойл хлопнул ее по плечу и вернулся на «Уик-энд». И наружный, и внутренний люки он оставил открытыми; лишившись воздуха, корабль выглядел заброшенным и чужим.
Фойл сразу сел за пульт и включил радио.
— Начинаем, — пробормотал он. — Я иду.
— «Уик-энд» поднялся легко и свободно, расталкивая хлам, как всплывающий кит. И тут же Фойл крикнул:
— Динамит, Джиз!
Вспышки не было; новый кратер открылся в астероиде, и распускающимся цветком брызнули в стороны обломки, сразу опередив лениво вращающийся тусклый шар.
— Спокойней. — Голос Джизбеллы звучал холодно и уверенно. — Ты подходишь слишком быстро. И, между прочим, нас накрыли.
Фойл затормозил, тревожно глядя вниз. Поверхность астероида облепил рой шершней. То была команда Дагенхема в желто-черных полосатых скафандрах. Они кружили вокруг одинокой белой фигурки.
— Не волнуйся. — Джиз говорила спокойно, но он слышал, как тяжело она дышит. — Еще немного… Сделай четверть оборота…
Фойл повиновался почти автоматически, продолжая наблюдать за борьбой внизу. Корма яхты закрыла сейф, но он все еще видел людей Дагенхема и Джизбеллу. Она включила ранцевый двигатель… крохотный язычок пламени вырвался из ее спины… она снова сумела увернуться. Тут же вспыхнули огни людей Дагенхема. С десяток бросили преследование Джизбеллы и ринулись на «Уик-энд».
— Держись, Гулли. — Джизбелла судорожно втягивала воздух, но голос звучал уверенно. — Сейчас должен выйти корабль Дагенхема… Так, хорошо… Секунд через десять…
Шершни сомкнулись и поглотили маленький белый костюм.
— Фойл! Ты слышишь меня, Фойл? — Голос Дагенхема сперва еле пробивался через шум, потом вдруг раздался в шлемофоне ясно и отчетливо. — Это Дагенхем говорит на вашей волне. Сдавайся, Фойл!
— Джиз! Джиз! Ты можешь вырваться?
— Так держать, Гулли… Ну, идет!!
Корабль содрогнулся, когда медленно кувыркающийся сейф ударил в главный люк. И в тот же миг белая фигурка выскочила из густого роя и, оставляя огненный хвост, преследуемая буквально по пятам, помчалась к яхте.
— Давай, Джиз! Давай!!! — взвыл Фойл. — Скорей, девочка, скорей!
Джизбелла скрылась из виду за кормой корабля, и Фойл приготовился к максимальному ускорению.
— Фойл! Ты ответишь мне? Говорит Дагенхем.
— Убирайся к черту, Дагенхем! — закричал Фойл. — Скажи мне, когда будешь на корабле, Джиз, и держись.
— Я не могу попасть, Гулли.
— Ну давай же, девочка!
— Я не могу попасть на корабль. Сейф закрыл проход. Нет никакой щели…
— Джиз!
— Говорю тебе, не могу!! — в отчаянии выкрикнула она.
Фойл дико озирался. Люди Дагенхема карабкались по корпусу «Уик-энда» с грозной сноровкой профессиональных пиратов. Над низким горизонтом астероида поднимался корабль Дагенхема. У Фойла закружилась голова.
— Фойл, тебе конец. Тебе и девушке. Но я предлагаю сделку…
— Гулли, помоги мне! Сделай что-нибудь, Гулли! Спаси!.. Я погибла!
— Ворга, — озверело выдавил Фойл. Он закрыл глаза и опустил руки на пульт. Взревели кормовые двигатели. «Уик-энд» содрогнулся и прыгнул вперед. Он оставил позади пиратов Дагенхема, Джизбеллу, угрозы, мольбы. Он безжалостно вдавил Фойла в кресло чудовищным ускорением, ускорением менее жестоким, менее коварным, менее предательским, чем обуявшая его страсть.
И на лице одержимого взошло кровавое клеймо.
Часть вторая
8
Война смертельным ядом пропитывала планеты. К концу года боевые действия ожесточились. Из романтических приключений и происходящих где-то в глубинах космоса стычек война превратилась в чудовищную бойню.
Воюющие стороны медленно, но неумолимо посылали людей и технику на уничтожение. Внешние Спутники объявили всеобщую мобилизацию; Внутренние Планеты, естественно, последовали их примеру. На службу армии были поставлены торговля, промышленность, науки и ремесла. Начались запреты и преследования.
Коммерция повиновалась, потому что эта война (как и все войны) была лишь продолжением политики другими средствами. Но люди возмущались и протестовали; многие джантировали, спасаясь от призыва и принудительных работ. Бродили слухи о шпионах и диверсантах. Паникеры становились Информаторами и Линчевателями. Зловещие предчувствия завладели умами и парализовали жизнь… Конец года скрашивался лишь прибытием Пятимильного Цирка.
Так называли нелепую свиту Джеффри Формайла с Цереса, молодого повесы с одного из крупнейших астероидов. Формайл был невообразимо богат и невообразимо занятен. Его сопровождение представляло собой абсурдный гибрид передвижного цирка и бродячих комедиантов. Таким он явился в Грин-Бэй, Висконсин.