И вот, воспользовавшись личным камином в номере Кормака, в гостиной дома Гермионы сначала появляется Дафна, а следом за ней и сама Гермиона.
— Так, я пойду переоденусь, а ты возьми в аптечке Летейский эликсир доктора Летто, — ступив из камина на ковер, нервно тараторит Гермиона.
Быстро кивнув ей, Дафна было направляется в сторону лестницы, как вдруг останавливается, не ступив и шага. Панически устремив взгляд Гермионе за спину, она теряет дар речи.
— ...Вы почему вернулись сюда? — Гермиона слышит его голос, и у нее внутри все замирает.
Он здесь, он здесь.
Он за ее спиной. И пока не видит всего того, что с ней случилось, но стоит ей только повернуться... он все поймет. А когда поймет, то будет... очень, очень зол и опасен.
— Гермиона? — обеспокоенно зовет ее Драко.
Она слышит его надвигающееся к ней шаги. И тогда у нее не остаётся выбора: она поворачивается к нему до того, как он ее настигнет.
Больно закусывая губу, она смотрит в его лицо, на котором застывает потрясение. Драко в мгновение останавливается, как вкопанный. Его глаза лихорадочно бегают по ее сине-лиловой щеке, по груди, прикрытой лишь бюстгальтером, по рваной ткани платья, по покрасневшей коже на запястьях. В считанные секунды шок в его глазах сменяется осознанием, осознание же сменяется беспокойством.
И пока его беспокойство не сменяется чем-то другим, желанием мстить обидчику, например, Гермиона идет к нему на твердых ногах. И он тоже спешит к ней навстречу. Она видит его, и все теряется. Все опасения и страхи. Она даёт волю чувствам: у нее больше не остаётся сил держать себя в руках от пережитого, по ее щекам из глаз стекают слезы. Всхлипывая, Гермиона в пару больших шагов чуть ли не падает в объятия Драко, встретившего ее на полпути к себе. Она больше не думает о том, что он сделает с проклятым Кормаком, как и не думает о том, что сейчас только усугубляет ситуацию своими слезами. Она цепляется за его плечи обеими руками и утыкается в его рубашку здоровой щекой. Она чувствует, как высоко вздымается его грудь, как быстро бьётся его сердце, как он одной рукой обхватывает ее затылок, а вторую опускает ей на поясницу. И в этот момент у нее в голове крутится лишь одна мысль: нет ничего лучше, чем чувствовать себя в его руках.
Все позади.
Ей хочется впитаться в него, чтобы он не выпускал ее из своих объятий никогда. Как сейчас, всегда слышать у себя под ухом его дыхание. Как сейчас, всегда ощущать его запах. Как сейчас, чтобы он всегда был рядом.
— Гермиона... пожалуйста, скажи мне, что случилось, — умоляющим тревожным тоном спрашивает он. Но интуитивно Гермиона знает, что он сейчас буравит Дафну взглядом, невербально требуя от нее тем самым того же ответа, но отнюдь не так любезно.
— Пожалуйста, только не делай глупостей, — не поднимая головы, еле слышно произносит Гермиона и сильнее вжимается в его тело.
— Как прикажешь мне не делать глупостей, когда я вижу тебя такой... — с болью в голосе произносит Драко, ближе притягивая ее к себе за талию.
— Все не так ужасно, как кажется, — аккуратно говорит ему Дафна и, получая от него свирепый взгляд, добавляет: — Он этого не сделал. Все обошлось. У Гермионы произошел всплеск магии, и она отбросила его беспалочковой магией.
— Посмотри на меня, — просит он Гермиону, но не получает желаемого. — Посмотри на меня, Гермиона, — повторяет он, бережно беря ее лицо в свои руки.
Он видит ее заплаканные глаза, как дрожит ее нижняя губа, ее изувеченную щеку. И в нем просыпается лишь одно желание: чтобы МакЛагген умирал долгой и мучительной смертью.
— Ему конец, — просто говорит он, переводя взгляд на Дафну. — Ты, я и Блейз сегодня же, — получив от Гринграсс, согласной с таким планом, кивок, Драко с непроницаемой маской на своем лице отпускает Гермиону, устремляясь к камину. — Нам надо поговорить с ним насчёт деталей, — добавляет он.
— Драко, нет! — Гермиона останавливает его, притягивая к себе дрожащими руками, и вновь обнимает. — Пожалуйста, не надо... — надрывно шепчет она, утыкаясь носом ему в плечо.
— Ты знала, что будет, если он обидит тебя, — непреклонно отрезает он и вновь старается отстраниться, но она только крепче вцепляется в него, не выпуская.
— Только не оставляй меня сейчас... — Гермиона поднимает голову, и Драко видит, что она плачет. Маска непоколебимости слабеет: он хмурится и, поднося ладонь к ее лицу, с трепетом вытирает ее слезы. — Не оставляй меня... — вновь шепчет она, заглядывая в его такие серые-серые, как шторм, глаза. — Ты мне нужен. Пожалуйста... Я не хочу, чтобы ты уходил.
Он колеблется. Он не может ей отказать.
Не тогда, как она умоляет его со слезами на глазах. Не тогда, как она говорит, что он нужен ей. Но он также не может оставить этого сукиного сына безнаказанным. Никто не смеет тронуть ее и остаться безнаказанным. Малфой мог сказать это с точностью.
Кивая ей, он видит, как она с облегчением выдыхает. Он берет свою девушку, пережившую ужас попытки изнасилования, на руки и несёт вверх по лестнице. Но по пути... По пути он одним взглядом даёт Дафне понять, что все в силе, чтобы они готовились, что он придет в нужный час расплаты.
Саундтрек: The Weeknd – Shameless
Гермиона попросила Драко отнести ее в ванную. Ей хотелось отмыться от всех мерзких прикосновений Кормака. Посадив ее на бортик ванной, он включил воду. И пока набирается вода, помог ей раздеться. Кинув ее одежду в корзину для мусора, он возвращается к ней с Летейским эликсиром. Драко с болью смотрит на ее синяки и ссадины. В его глазах вопрос, он хочет знать подробности, и Гермиона это понимает. Она рассказывает ему все важные детали, пока он заботливо наносит на ее запястья заживляющую мазь, придерживая ее ладони в своих руках. Когда он заканчивает с ее запястьями, а речь заходит о том, как МакЛагген схватил ее за ноги, и она упала и рассекла себе щеку, Драко теряет самообладание.
— Не надо выгораживать этого ублюдка, Гермиона, — мрачно проговаривает он, отставляя баночку с эликсиром. — Если он ударил тебя, так и скажи.
— Но я не выгораживаю... — качает головой Гермиона. — Почему ты думаешь, что я стала бы его выгораживать?
— Потому что думаешь, что если смягчить обстоятельства, то я оставлю все как есть! — Малфой опускает взгляд на ее обнаженную грудь, покрытую мелкими красными следами, и его челюсти сжимаются так сильно, что на острых скулах заходят желваки.
— Я тебя предупреждал, — говорит он, и Гермиона съеживается, слыша в его голосе злость, на этот раз обращенную к ней. — Я говорил, что будет, — неумолимо продолжает он. — Но ты меня не послушала. И теперь, Ангел, мы с тобой должны иметь дело с этими последствиями, — он указывает на ее раненное лицо и истерзанную грудь.
— Но я ведь с ним справилась...
— А что, если нет!? — выкрикивает Драко, всплескивая руками. Его лицо краснеет. Грудь высоко вздымается и опадает. У Гермионы такое чувство, что он на грани того, чтобы крушить все вокруг. — Сколько можно геройствовать, подвергая себя опасности, Грейнджер!?
В горле застревает комок, и Гермиона не может больше его сдерживать: обняв себя руками и поджав ноги, чем стараясь прикрыть свою наготу, она содрогается от рыданий. Она не помнит, когда последний раз была такой эмоционально-ранимой. Ее больше расстраивает тот факт, что Драко на нее накричал, нежели чертов МакЛагген.
Драко, осознав, что он только что накричал на нее, чертыхается. Приблизившись к ней вплотную, он ласково обхватывает ее голову руками так, что его большие пальцы оказывается по обе стороны от ее висков.
— Гермиона... — В его голосе раскаяние. — Прости меня... Прости, Ангел, я не хотел на тебя кричать...
Она слышит его мягкий, взволнованный голос и открывает глаза, натыкаясь на его красивое молящее лицо.
— Прошу тебя... — отчаянно произносит он, привалившись к ее лбу своим. — Прошу тебя, любимая, не плачь... — Драко с нежностью пропускает сквозь пальцы одной руки волосы на ее затылке, а другую опускает к ней на бедро. — Я люблю тебя... — шепчет он ей в губы. — Я люблю тебя, — тихо повторяет, словно колыбель. И медленно целует, раскрывая ее губы своими.
И Гермиона стихает. Все стихает. Только шум воды, наполняющей ванну, даёт о себе знать. Она опирается о его плечи. Его руки — такие горячие — касаются ее, ласкают кожу. Его низкий, хриплый голос звучит так сладко, так сладко... Его губы — такие нежные — теперь целуют ее за ухом, медленно спускаясь к шее.
Никто никогда не прикасался к ней так, как он.