— Ты правда так думаешь? — выровняв сбивчивовое от рыданий дыхание, спрашивает Дафна.
— Да.
Так Гермионе удается вновь вселить в Дафну надежду, как когда-то прежде. Она помнит Гринграсс той смирившейся девушкой, которая даже не рассчитывала что-то изменить, отказаться от навязанной ей жизни, вернуть себе возможность выбирать, стать свободной и счастливой. Помнит, как Дафна, заручившись ее поддержкой и верой, показала Нотту и своей матери, что ее жизнь принадлежит только ей одной, и никто другой больше не может ей распоряжаться.
Дафна стучится в комнату Блейза и заходит в королевские апартаменты мафиозного принца. Пока на нижних этажах все еще шумит вечеринка — здесь тихо. В просторной комнате горят лишь настенные подсвечники. В полумраке у горящего камина на кресле, сняв с себя кожаный тренч и оставшись в одних штанах, сидит Блейз со стаканом огневиски.
Заметив ее, замеревшую у стены, он делает большой глоток ни на секунду не поморщившись.
— Значит, вот почему, — произносит Блейз, устремив безразличный взгляд в камин, — ты игнорировала меня в Хогвартсе и все прощала этому ублюдку… Хотя, знаешь, временами… я замечал, как ты смотрела на меня. И это сбивало меня с толку, — признается он. — Ты делала вид, что мы с тобой друзья… — потерев переносицу, Блейз тихо добавляет: — Лучше бы ты и дальше продолжала это делать.
— Не говори так… — Дафне кажется будто в ее сердце втыкаются тысячи иголок. — Не говори, будто жалешь о нас.
— А есть смысл радоваться? — задаваясь этим вопросом, он поднимает на нее свой опустошенный взгляд. — Какой был смысл в нас, — начинает он, — если ты никогда не была и не будешь моей… когда я всегда был твоим?
Мерлин… У нее сжимается сердце от его слов. Нет сил больше выносить это: Дафна устремляется к Блейзу, падая перед ним на колени. У его кресла, у его ног. Дыхание Блейза становится частым, когда она кладет свои кисти ему на колени.
— Я буду, поверь… — клянется она, взяв его ладонь и накрыв ею свою щеку. — Я хочу быть твоей, Блейз… Только твоей, — трепетно произносит она. — Я люблю тебя, малыш.
Он зачарованно смотрит на нее сверху вниз и ласково гладит по щеке. Но тут ему вновь вспоминаются слова Нотта: если она останется с ним — ее ждет смерть. Это заставляет его с горестным рыком отнять свою руку от ее лица.
— Нет, я не могу… — Слова даются ему с трудом, но он все равно делает это: — Я слишком сильно тебя люблю, Даф… чтобы однажды совсем потерять, — хриплым голосом произносит он, с болью смотря ей в глаза. — Мне достаточно знать, что ты есть… жива и здорова. А остальное, как бы это ни было больно, — не так важно.
Улыбаясь его словам, его самоотверженной любви к ней, она начинает рассказывать:
— Знаешь, я не сказала тебе, потому что сама мало в это верила… Но мы с Гермионой изучали много книг на тему темно-магических ритуалов. И из них поняли, что каждый ритуал можно обратить, но моя мама… она всегда мне говорила, что это не обратимо. И даже когда я заявила, что лучше умру, чем пойду у нее на поводу и выйду за Нотта, она не сказала, как это исправить… представляешь? — В ее голосе сквозит детская обида на мать, точно такая, когда кажется, что она вроде как должна защищать тебя от всего на свете, но вместо этого она становится твоим главным врагом. — Так что я потеряла надежду. Но Гермиона… Знаешь, она умеет убеждать, — говорит Дафна со слабой улыбкой. И, глядя в его немигающие глаза, с уверенностью добавляет: — Я верю, что мы еще найдем выход, у нас ведь еще полно на это времени. Поверь и ты, пожалуйста… — На ее глазах наворачиваются слезы, голос ломается, становясь надрывным полушепотом.
И Блейз подтягивает ее податливое тело к себе с пола на колени, крепко обнимает Дафну и с чувством зарывается лицом ей в плечо.
Он ей поверил.
— Я знаю, что причинила тебе боль… — тем не менее продолжает Дафна, с вожделением обнимая его за шею и так же утыкаясь мужчине в плечо. — Но, клянусь, я не хотела! Ты достоин лучшего… Ты мой самый дорогой человек. Пожалуйста, прости меня… — она все плачет, а он гладит ее по спине, уверяя, что она ни в чем не виновата. И тогда она нежно целует его в шею и от всего сердца нарекает его: — …любимый.
Саундрек: Panic! At the Disco — Casual Affair
Когда Блейз отлучается, чтобы разобраться с внезапным кипишем, который устроили Кровавый Джо-Джо и Тони Бананас, оставшись недовольными распределением награбленного куша, Драко находит Дафну в, на удивление, приподнятом настроении. Значит ли это, что Гермионе удалось уладить все между ней и Блейзом? Он узнает это у нее позже. Сейчас же важно не дать Нотту свихнуться.
Наблюдая вместе с Дафной за стенаниями Тео через стекло, пока тот сидит у стены, поджав к груди колени и опустив на них голову, Драко с некоторым сожалением признается:
— Кажется, это я довел его… Он извращенным способом сказал мне, что ты управляешь им, что он принадлежит тебе… — рассказывает он, украдкой поглядывая на Дафну в надежде уловить от нее реакцию на такое признание Нотта. Но она только хмурится и смотрит на Тео, словно на спятившую обезьяну в клетке — с презрением и жалостью. — …Также сказал, что сделает ради тебя все, что тебе будет угодно, — испытывающе добавляет он.
— Отлично! Пускай катится к черту, — отрывая взгляд от стекла, с пылом высказывается Дафна.
— Да, но я подумал, что раз уж он так сказал, то тебе будет проще разговорить его, — поясняет ей Малфой свои мотивы. — Сомневаюсь, что, если я снова буду его пытать, он что-то скажет… Кажется, ему теперь нечего терять.
Спустя минуту размышлений Дафна глубоко вздыхает и выдает ему свой вердикт:
— Ну хорошо… я поговорю с ним.
— Только давай без драк и как можно более дипломатичнее, — просит он ее в отчаянии, не зная, как еще вытянуть из Нотта информацию. — Если надо — притворись, что он тебе дорог…
— Ты, видимо, совсем отчаялся, раз просишь меня об этом, — замечает Дафна, направившись к двери в белую комнату.
Неоднозначно кивнув, Драко спрашивает у нее напоследок:
— Где Гермиона?
— Она, кажется, хотела поговорить с Поттером по камину.
— Пойду найду ее.
Кивнув, Дафна заходит внутрь, в то время как Драко выходит за другие двери, за которыми стоят на стреме пара головорезов.
Внутри она встает у стены, скрестив руки на груди.
— Ну и что за цирк ты тут устроил? Думаешь, я куплюсь на это жалкое представление?
«Не очень дипломатично», — думается Дафне, но по-другому она с ним просто не может. Его предательство не особо ее удивило, она ведь всех их предупреждала, что ему нет доверия. Сколько раз он сыпал красивыми словечками, но исход всегда был и есть один — стоит только пошире раскрыть объятия, и он воткнет в сердце нож, да побольнее.
Заметив ее присутствие, Тео стихает и подымает голову. Дафна неоднозначно замирает. Его изумрудные глаза, вечно искрящиеся жизнью, поблекли: они потерянные и покрасневшие. Под темными веками его глаз образуются синяки, а на скулах ссадины. На впалых щеках мокрые дорожки слез вперемешку с кровью и поплывшем гримом. Он кажется… несчастным? Таким он ей напоминает мальчика, которым он был раньше. С которым она выросла и которого она утешала, когда умерла его мама.
Дафна ругается про себя, возвращая себе невозмутимость. И это тоже фарс.
— По-твоему, я притворяюсь?! — Тео раскидывает на пол ноги и, упираясь макушкой в стену, огрубелым голосом издает безутешное протяжное хрипение. По ее коже пробегает холодная дрожь от осознания, что он он вовсе не притворяется. До этого она видела его в такой истерике лишь раз. — Какая же ты сука! — выкрикивает он в потолок. — Прямо как твоя шлюха-мамаша!
Дафна дергается, но тут же, вскидывая подбородок, спешит ответить на оскорбление:
— Это я — сука? Да что, черт возьми, я тебе такого сделала, что ты меня так ненавидишь? ...Дай-ка угадаю, не позволяю более вытирать об меня ноги? Что ж, тогда ты прав, я сука. Если ты, конечно, это так понимаешь!
— Что она сделала… — отрешенно цитирует ее Нотт, разводя руками и бесцельно пялясь в потолок. Затем-таки обращает на нее свой взор и говорит с внезапной оживленностью: — Ты-то ничего не сделала, моя дорогая… Твоя мамаша за тебя все сделала!
— Что?.. — Дафна искренне не понимает, как тут ее спешит посетить догадка: — Если ты имеешь в виду ритуал, то твой папаша тоже был инициатором, если ты забыл!