— Ха-ха, нет, я не об этом, — он отмахивается от нее, вновь уставившись в потолок. — Мне нравится, что ты со мной так связана… Хоть какая-то польза от этой гребаной суки.
— Тогда о чем же ты, черт побери?! — в яростном негодовании прикрикивает она.
— Хочешь знать? — Его глаза загораются маниакальным блеском, когда он вновь смотрит на нее. — О-о, ты хочешь зна-а-ать? — протягивает на тон ниже, кривляясь. — …ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ?!
— ДА, черт бы тебя побрал, хочу! Хочу знать! Хочу знать, как ты превратился в такого мерзавца. У которого нет никого, кому бы он был предан… Который все время врет и отталкивает! Куда делся тот мальчик, который ненавидел своего отца за его измены и ставил перед собой целью никогда таким не стать?! — Сама того не замечая, Дафна впустила боль прошлого, вновь возжелав узнать ответы на вопросы, на которые Тео ей никогда не отвечал, сколько бы она не спрашивала.
— Как кстати ты это вспомнила! — Он с жадностью ловит каждую ее эмоцию в предвкушении чего-то. — Раз уж ты так хочешь знать… я скажу. Мой отец изменял, это ты в самую точку подметила. Но, угадай, с кем? С твоей сукой мамашей! — выплевывает он. — Хотя зачем тебе гадать-то? Ты ведь это и так знала, не правда ли, дорогая? — Дафна замирает, и он мрачно усмехается. —…Знала и мне ничего не сказала! Пока он трахался с этой шлюхой, моя мать медленно умирала… В детстве мы договаривались никогда не врать друг другу, помнишь? — со слабой улыбкой припоминает он. — Но вот однажды, на пятом курсе, сказав отцу, что проведу Рождество с тобой, я внезапно вернулся домой и застукал его с ней! А это дрянь еще имела наглость сообщить мне, что ты, оказывается, была в курсе!
— Я не хотела ранить тебя этим! Я сама узнала только после смерти твоей мамы… И не сказала тебе только потому, что не хотела, чтобы ты возненавидел своего отца так же, как я свою мать!
— Но я возненавидел тебя, ведь ты скрыла от меня правду, покрывая его. Хотя он не заслуживал и секунды моего хорошего отношения!
— И тогда ты решил мстить мне, — хмуро изрекает Дафна, отчужденно вспоминая, как Тео на пятом курсе, оставив ее на рождественские каникулы одну, как раз впервые спутался с Пэнси, которой вечно пренебрегал Драко.
— Верно… — медленно кивает Тео. — Но мстил я по большей части отнюдь не тебе, родная. Я делал тебя несчастной — и от этого была несчастна твоя мать. Какой бы сукой она ни была, она видела и понимала в какие руки отдала свою дочь… — с садистским наслаждением рассказывает он. — Ты в конец испортила с ней отношения, когда разорвала нашу помолвку, выбрав смерть… Ох, я был в восторге.
Дафна в ужасе слушает его. Столько лет она понятия не имела, почему он так изменился. И теперь, узнав, что причиной его ненависти к ней стала ее забота о его хороших отношениях с единственным родителем, ей становится жутко досадно. Ошарашенная и опустошенная этим открытием, она спускается вниз по стенке на пол, хватаясь за голову. Тео возбужденно наблюдает за ней, не отрывая глаз, словно в наваждении.
— Как... как ты мог так поступать? — глубоко обиженная, спрашивает она, подняв на него глаза. — Я ведь любила тебя… Так дорожила тобой, что прощала тебе все твои выходки… И все зря… Ты этого не заслуживал.
— Зато Забини заслуживает, да? — прискорбно хмыкает он. — О, не беспокойся, ты отомстила мне с лихвой… — Гнетуще постучав себя по раненной груди, он сдавленно сознается: — Меня внутри всего на части разрывает, когда я вижу тебя с ним… С кем бы я тебе ни изменял, я никого из них не любил. Ты же… Ты любишь его, — приглушённо произносит он, и голос его на этих словах ломается, а в глазах отражается огромная печаль. — Я вижу, как ты смотришь на него влюбленными глазами! Ты меня этим просто с ума сводишь, понимаешь?! Ведь раньше... ты смотрела так на меня!
— Ты сам во всем виноват! Когда-то ты был мне самым близким, но сейчас ты совершенно чужой! И я больше не знаю, кто ты…
— Не надо, перестань-перестань-перестань! — Нотт затыкает уши, судорожно хватаюсь за голову, словно бы ее слова были способны причинять физическую боль. — Ты врешь, ты врешь! — метаясь из стороны в сторону, взвывает он в попытке убедить себя в этом.
— Ты наказывал меня за проступки наших родителей, и за то… что я заботилась о тебе! — вопреки продолжает Дафна, тогда как ее саму охватывает дрожь, а на глаза наворачиваются слезы горечи. — А тебе не приходило в голову, что мне тоже было обидно и больно от того, что моя мать изменяет моему отцу? Не говоря уже о том, что я чувствовала… когда ты раз за разом предавал меня? Н-е-ет, ты только и делал, что думал о себе, таком бедненьком и несчастном! Совершенно не думая, что вокруг тебя тоже есть люди, и они, представь себе, тоже чувствуют! ...Ты ужасный человек, Тео. Жалкий и ничтожный! И я рада, что ты открыл мне глаза на то, какая у тебя гнилая душа!
— ЗАТКНИСЬ! — Тео резко подрывается с места и подскакивает к Дафне, зажимая ей рот рукой и прижимая к стене своим телом. — Ты не понимаешь… когда я начал, то не смог уже остановиться… Меня словно в бездну затянуло, родная. Я натянул на себя маску и уже не смог ее потом с себя снять. Я видел в тебе твою мать… — печально распинается он. — Я злился на нее и хотел причинить ей боль… Ни тебе! — Он начинает шептать, с мольбой вглядываясь ей в глаза: — Но рядом была ты… Такая любящая, такая искренняя — мне было противно обижать тебя, но я не мог по-другому! Мне это было нужно, — убежденно твердит он. — Как ты не понимаешь?
Убирая руку с ее лица, он с надеждой ждет, что она простит его.
— ТЫ ПСИХ! УБЕРИ ОТ МЕНЯ РУКИ! — Дафна пытается вырваться, дотянуться до палочки. — Не нужны мне твои долбаные оправдания! Думал, расскажешь мне слезливую историю о том, какой ты весь из себя мученик, и я снова приму тебя с распростертыми объятыми? — неутешительно покачав головой, Дафна сглатывает комок накатывающих слез и, возвращая своему голосу твердость, продолжает: — Нет уж! Сделал — теперь отвечай за свои поступки! Сколько можно вести себя как маленький обиженный ребенок?! Хватит с меня! Хочу, чтобы ты сгинул и никогда не появлялся!
Мгновение он выглядит таким убитым, словно готов бросится вниз со скалы от безысходности. Дафна упрямо сверлит его ненавистным взглядом. И Тео понимает, что уже ничего не вернуть. Она потеряна для него. Сломай птице крылья — она больше не взлетит, как бы ты её об этом не умолял. Ему ничего больше не остается, нечего больше терять.
Полная беспроглядная пустота.
Ему кажется, что из его легких и из этой комнаты выкачали весь воздух. Его трясет. Глубоко дыша, Тео встряхивает головой, пытаясь вернуть своим мыслям ясность. Ничего не выходит. И он с рыком раненного животного ударяет кулаком по стене возле ее головы. Дафна, зажмурившись, вздрагивает. А через мгновение уже не видит в его бледно-зеленых глазах — таких до боли хорошо знакомых ей — ничего, кроме чистого безумия. Не успевает она и глазом моргнуть, как он уже резко разворачивает ее к себе спиной, вытаскивая из ее кармана волшебную палочку.
Приставляя палочку к ее виску, Тео шипит ей в ухо:
— Люби или ненавидь меня — ты все равно моя.
Перекидывая свою вторую руку ей за шею, он притягивает Дафну к себе вплотную, вынуждая девушку откинуть голову себе на плечо.
Задыхаясь, она впивается в его профиль острым взглядом и спешит пригрозить:
— Рискни выйти отсюда со мной в заложниках — и ты труп!
— Ха-ха-ха! — смеется он, запрокинув голову. И, приткнувшись к ее щеке своей, заявляет: — Мне уже без разницы, родная… Я либо уйду отсюда с тобой, либо умру попытавшись.
Саундтрек: Take/Five — Lose It
После разговора с Гарри обо всем случившемся через камин Гермиона вновь направляется в допросную. Они с Драко разминулись: пока он ищет ее на верхних этажах большого поместья, она уже спускается вниз. Ступая по длинному коридору подвальных помещений при свете магически зажженных настенных подсвечников, она внезапно слышит издалека звуки борьбы и грубый смех Нотта. Насторожившись и достав палочку, она сменяет ходьбу на бег.
Там, у дверей в допросную, Нотт держит Дафну в заложниках; под предлогом угрозы ее жизни он вынудил головорезов сдаться и вырубил их.
— Отпусти ее! — твердо требует Гермиона, направив в него палочку.
Досадливо воззрившись на Грейнджер, Нотт крепче прижимает к себе Дафну. Пока та, вцепляясь ногтями в его руку у себя на шее, пытается выбраться из его мертвой хватки.