С минуты на минуту раздаётся хлопок аппарации и в пяти метрах от них у фонтана появляется три темные фигуры. Затаив дыхание, в свете заката Гермиона сразу же узнает светлую макушку Драко. На нем его чёрный плащ; впереди себя он ведет Верховную, приставив к ее виску кончик палочки. Они с Гермионой сразу же находят друг друга глазами. Их зрительный контакт длится всего несколько секунд, но за эти секунды они успеют сказать друг другу так много, что никакими словами не выразишь. Гермиона видит в нем нечто необычное: в его немигающих, глубоких, словно бы налитых серебром глазах плескается такое чистое сосредоточение и обожание при виде неё, что, если бы Гермиона его не знала, подумала бы, что он просто помешался на ней. Таким взглядом смотрят одержимые. Но она знает, что он пережил и понимает, потому что испытывает тоже самое. Ужасную нехватку и волнение, спадающее внутренне напряжение, сковывающее их за все время разлуки, и, наконец, неудержимое стремление снова быть вместе. Не успевает Гермиона перевести взгляд, чтобы разглядеть напарника Драко, как Верховный рывком заключает её в такой же захват, наставив на нее палочку. И только после этого она может увидеть, с кем он пришёл.
Гарри.
В форменной аврорской мантии он стоит по правую сторону от Драко с палочкой наготове и сконцентрировано оценивает ситуацию. Гарри замечает Гермиону, которая во все глаза смотрит на них с Драко, и с долей облегчения теперь задаётся вопросом, где его второй лучший друг. И прежде чем он спрашивает, его опережает Малфой:
— Я, кажется, ясно выразился, что мне нужны все заложники, — склонив голову, он крепче удерживает ведьму за воротник ее мантии и, впиваясь пронзительным взглядом в неизвестного типа, держащего в заложниках его Гермиону, проговаривает низким стальным тоном, в котором слышатся нотки откровенной угрозы: — Где моя мать?
Всякому терпению бывает предел, и у Драко он исчерпан.
— И Рон, — вставляет Поттер. Не спуская палочки с прицела, он встаёт немного впереди Малфоя с Верховной в оборонительную позицию.
— В доме. Они в доме, — извещает их Джозиан, стоя на крыльце.
— Это правда, — подтверждает Гермиона, глядя Драко в глаза и отмечая, как с его лица немного спадает напряжение.
Наконец Верховный подаёт свой внушительный глубокий голос, держа Гермиону в мёртвой хватке:
— Мы обмениваемся заложниками, и что дальше? Где гарантии, что вы не нападете?
— А где гарантии, что не нападете вы? — парирует Гарри. — Ведь мы не можем сразу уйти, потому что наши люди находятся внутри дома.
Тогда вмешивается Драко: не спуская глаз с поставленной под прицел Гермионы, он диктует свои условия:
— Гарантии очень просты: если вы не исчезните сразу после обмена, значит вы хотите напасть... Следовательно — нападаем мы, — губы Драко дёргаются в оскале, а в глазах на секунду загорается опасный огонек. — ...Если же вы добровольно уходите, мы забираем своих людей из дома и после тоже уходим. Все просто.
С минуту поразмышляв над условиями Малфоя, Верховный соглашается кивком.
— Мне не нужна ни твоя мать, ни твоя девушка, ни уж тем более этот Уизли, — ровным тоном сообщает он. — Все, чего я хочу, это вернуть свою сестру.
— Вот и замечательно, — подытоживает Драко.
И они оба, следя за движениями друг друга, медленно и синхронно выпускают девушек из захвата, под прицелом подталкивая их вперёд.
Саундтрек: Thirty Seconds To Mars – Hail To The Victor
Гермиона стремительно идёт навстречу к Драко под его пристальным вниманием. Она отчётливо чувствуют неведомую связь с ним; как её тянет к нему, будто бы под действием гравитации. Так, если бы он был её спутником.
— Скорее, Ангел, — едва слышно произносит Драко, краем глаза следя за тем, как параллельно с ней, обходя фонтан, движется Верховная. Он отмечает на Гермионе ту же одежду, в которой он видел её последний раз. Чёрная винтажная блузка и сливовая юбка-карандаш; её ажурные полусапожки на шпильке стучат по каменной узорчатой дорожке, а её светло-каштановые кудри развивает лёгкий ветер.
Она прекрасна. И ему не терпится вновь вдохнуть её пряный аромат, ощутить нежность её кожи, вкус её губ.
Всю её.
Спустя несколько напряженных секунд Гермиона наконец оказывается в шаге от него и горячо приникает к нему всем телом, прямиком в его распростертые объятия. Губы Драко трогает блаженная улыбка, когда она обвивает его руками за шею и облегчённо выдыхает ему в ключицу:
— Драко...
Им сразу становится легче дышать. По венам разливается эйфория. Не безумие ли это, так желать и нуждаться в ком-то? Да, они были влюблены без ума. Их любовь прекрасна, но в то же время опасна. Ведь они готовы сражаться друг за друга, несмотря ни на что. Не важно, какие трудности их ожидают впереди. Когда они вместе, все приобретает смысл и краски.
— Не самое подходящее время вы выбрали, конечно, — через плечо бросает им Гарри, стоя в обороне.
Как бы Гермионе ни хотелось остаться в объятиях Драко, ей приходится отстранится от него. Ведь воссоединившиеся Верховные все ещё находятся здесь.
Кто нападает первым сложно сказать.
Верховная, будучи безоружной, не хочет отдавать им Нарциссу и ранее сговаривается с братом, жаждущим расправы за неё. Так же как и Драко за Гермиону и Нарциссу — в его планах изначально не было место милости.
Так что они оба практически одновременно нацеливают друг на друга палочки.
Из палочки Драко молниеносно выстреливает зелёный луч и встречается на полпути с фиолетовым Верховного, искрясь и сцепляясь в схватке.
У Гермионы вскипает кровь. Она должна быть вооружёна в этот момент. Но, увы, все, что она может, так это позволить Гарри заслонить себя своей спиной. Он вступает в дуэль с посредником Верховного, так же загородившего Верховную. Красный луч из палочки Поттера сцепляется с синим противника. В воздухе застывает напряжение от магических вибраций. Солнце уже село, и в сумерках лучи магии дуэлянтов горят особенно ярко. Гермиона не знает, какое заклинание использовал Драко; он взял за привычку пользоваться невербальной магией. Как и Верховный в этот раз. Гарри же борется своим Экспеллиармусом против Петрификуса Тоталуса.
Стоя за Гарри, Гермиона переводит взгляд на Джозиан и замечает, что та стоит с палочкой в руке. И бездействует, пока Верховная прикрикивает ей, чтобы та помогла им, или же отдала свою палочку ей. Но Джозиан, поджав губы, мешкает.
Вкладывая в эту дуэль всю свою энергию, Драко держит палочку твёрдо и уверенно. Он ещё никогда не сражался так яростно. Он не использовал смертоносное проклятье, ведь просто так они не отделаются, сначала они будут страдать.
На луче, соединяющим палочки дуэлянтов, балансирует искрящийся шар света. То в пользу одного, то в пользу второго. Словно зачарованная, Гермиона не отрывает глаз от этого шара, молясь на благополучный исход, ведь... вполне вероятно, что Верховный использовал Аваду Кедавру. И тогда... Гермиона даже думать не смеет, что тогда.
Внезапно световой шар резко приходит в стремительное движение: от палочки Драко к палочке его противника. И исход этой дуэли становится ясным, когда зелёный луч окончательно подавляет фиолетовый до самого кончика трясущейся палочки Верховного. Свет угасает, и заклятие Драко настигает Верховного, так что тот падает на землю, истекая кровью.
«Сектумсемпра», — понимает Гермиона, облегчённо выдыхая.
В этот же миг происходит сразу несколько вещей: Верховная в ужасе вскрикивает и склоняется над братом; Гарри, отвлёкшись на все это, теряет концентрацию и проигрывает, получая в грудь обездвиживающие заклятие; Джозиан обеспокоенно выбегает вперёд к Верховному и, также склонившись над ним, принимается шептать лечащие заклинания, которые не действуют, или все же действует, но совсем слабо, судя по непрекращающемуся кровотечению. Для мгновенного эффекта тут нужно контрзаклятие, известное лишь создателю режущего проклятья — Северусу Снейпу.
Гермиона забирает из рук обездвиженного Гарри палочку, и решительно заносит её впереди себя, вставая рядом с Драко, с триумфом взирающего на истекающего кровью противника. Он всем нутром чувствует, как этот вкус победы растекается по его венам. И он действительно так сладок, как о нем говорят. Когда твой враг истекает перед тобой кровью, а твоя сообщница стоит бок о бок, готовая сражаться с тобой и безмерно любить тебя.