Как вдруг резко распахивает веки: её глазницы заволакивает мутная пелена, так, что в них больше не различаются зрачки. Корделия медленно опускает голову, выставляет руки вперёд и, разжав кисти, направляет эту огромную силу против армии Верховных, среди которых в основном выступают бывшие Пожиратели Смерти.
Она была сильна. Дьявольски сильна.
Один за одним Королева Вуду берет их всех под свой подавляющий волю контроль.
Гарри Поттер на встречу своим прибывающим аврорам перемещается в один из вражеских дирижаблей для задержания беглых преступников, оказавшихся под влиянием магии вуду и неспособных не то чтобы на стихийную магию, но и даже на то чтобы сбежать от правосудия.
Один только единственный разум не поддаётся Чёрной Вдове.
Саундтрек: XOV – Blood Honey
Подобравшись ближе к склонившемуся над своим кейсом Нотту, Дафна из его бормотаний на латыни понимает, что он готовит к использованию взрывоопасный артефакт. «Mediocris Fragor» входит в коллекцию тёмных артефактов Ноттов, которой Теодор полностью распоряжается, пока его отец сидит в Азкабане. Со средним эпицентром действия взрыва он не намного менее разрушителен, чем печально известный своим использованием в Париже «Magnus Fragor», и способен подорвать если не целое здание, то дирижабль уж точно.
Сглотнув комок паники в горле, Дафна неровным голосом пытается достучаться до отголосков здравого смысла в поехавшей голове Нотта:
— Ты не хочешь этого... Ты не в себе! Слышишь меня!?.. Тео!!
Он резко подымает на неё перевозбужденный взгляд и твердит:
— О, ещё как хочу!
— Зачем, черт тебя побери?! Что это тебе даст?
— Ты поймёшь, — кивает он сам себе, продолжая колдовать над артефактом.
И Дафну посещает мысль, что он ведь не сделал этого заранее. А значит, не был уверен. Значит, что-то его подтолкнуло. Или кто-то... Пэнси.
— Никто не встанет у нас на пути, — уверенно заявляет он.
— Блейз не вставал у нас на пути; он никогда не пытался меня увести, я сама его выбрала. Гермиона не настраивала меня против тебя; она лишь открыла мне глаза. Проклятье, да даже Пэнси! Ты ей манипулировал. Никто из них не виноват, ясно тебе? Во всех своих бедах виноват только ты сам!
И вот опять Нотт совсем не слушает её, покачивая головой и последовательно подготавливая своё орудие массового убийства. Дафна боится представить, почему Блейз все ещё не здесь, гоня эти мысли прочь. Не составляло труда это сделать, когда настоящая угроза была в парах метрах от неё. Нотт настроен настолько решительно, что даже словам её не внимает, сосредоточенный исключительно на своей мании уничтожить всех, кто близок Дафне.
Ей сдавливает виски от тупой боли в ушибленной голове. Она едва соображает, глядя на происходящий хаос вокруг с заторможенной реакцией. Возможно, у неё сотрясение мозга. Или шок. Или все сразу. А ещё этот пронизывающий страх за то, что вот-вот сделает этот психопат.
В этом отчаянии Дафне приходится применить единственный подход, который ещё способен повлиять на Тео.
Она пытается подняться, но, едва оказавшись на ногах, чувствует головокружение. Через силу делая пару шагов, Дафна на своих каблуках теряет равновесие. И падает прямо в чьи-то вовремя словившие её руки. В глазах немного проясняется, и она видит перед собой Нотта.
— ...Не делай этого, прошу, — взмаливается она, вцепившись пальцами в лацканы его пиджака. — Только не его... Никого из них.
Тео горько покачивает головой.
— Ты жестока, даже когда умоляешь, родная... Только не его, — передразнивает он, презрительно скривившись. — Хотя бы за это их всех стоит прикончить. За то, что ты ставишь их выше меня. Выбираешь его... — Лицо Тео приобретает жестокое выражение. И он склоняется к её уху, зло обещая: — Скоро тебе не из кого будет выбирать... Останемся только ты да я.
— Тебя что, совсем не волнует твоя беременная девушка? — напоминает ему Дафна, поражаясь, как ему удаётся ту упорно игнорировать. — Жива ли она...
— Дафна, она — не моя... Ты — моя.
Нет. Больше нет. Но страх за близких оказывается сильнее, и Дафна смалкивает. Горячие слезы выступают на её голубовато-серых глазах от осознания, что есть только один способ удержать Нотта от непоправимого.
— Не тронь их... и я вся твоя, — сердце Дафны пронзает острой болью, едва она произносит эти слова. Рыдания застревают в горле, но она проглатывает их, зная, что Тео это не понравится.
Его злое лицо разглаживается, а уголки губ почти подымаются в впервые за долгое время искренней улыбке, если бы не зародившаяся в его кристально-зелёных глазах тень сомнения.
— Но будешь ли ты любить меня, хм? — Он хмуро смахивает пальцами с её щёк бесшумно скатывающиеся слезы. — Как любишь сейчас его? Как прежде любила меня...
Дафна сдерживает горькую усмешку.
— А ты думаешь, если убьёшь всех, кто мне дорог, я буду любить тебя наверняка?
— .. Тогда тебе придётся доказать мне, что ты моя. Обними меня, — Нотт растягивает губы в выжидающей улыбке, широко раскрывая для неё свои объятия. — Ну же, — командует он. — Я безу-у-умно по тебе соскучился, родная.
— Игры... Снова эти твои чертовы игры, — устало проговаривает она, разводит руки и с вымученной улыбкой дотрагивается до его плеч. Но не успевает и податься навстречу, как он нетерпеливо притягивает её к себе за талию, отчаянно и облегчённо утыкаясь лицом в изгиб её шеи. Дафна утопает в его крепких объятиях и, обессиленно уткнувшись лицом в ткань мужского пиджака, проливает на него слезы.
— Не в этот раз, Дафна. Я предельно серьёзен. Ты уедешь со мной во Францию и никогда с Забини больше не увидишься, ясно? — поглаживая кончиками пальцев её поясницу, Нотт собственнически вжимает Дафну в себя и вдыхает полной грудью её родной аромат; блаженная улыбка красит его осунувшееся лицо. — А если он будет искать тебя, я.. — жёсткие нотки проскальзывают в его полузабвенном голосе.
— Ясно.
— И ты не будешь пытаться бежать?
— Я же буду твоей заложницей, — положив подбородок ему на плечо, она сквозь пелену слез тупо смотрит в пустоту.
— Без тебя было так одиноко... — самозабвенно шепчет он, не внимая её безжизненному голосу. — Я крупно облажался, Даф. Но мне никто, кроме тебя, не нужен... Никто. — Дафна вздрагивает; его дыхание обжигает кожу: Тео касается её шеи губами и покрывает её нежными поцелуями, не переставая сладко нашёптывать: — Вернись ко мне... Вернись... Клянусь, я исправлюсь.
— Ты неисправим, Тео, — грустно изрекает она. — То, что ты наделал, ничем не исправишь.
Он мучительно вздыхает и упирается лбом в её плечо.
— Мы — две стороны одной медали, — раздаётся над ухом Дафны его вновь одержимый безысходный голос. — Так предназначено и от этого никуда не деться. Ты ведь совсем всего не понимаешь...
Дафне хочется послать его к дьяволу. Это чёртово проклятье, а не какое-то там предназначение. Но она не может злить Нотта. Блейз не должен погибнуть. Гермиона и Драко не должны погибнуть. Из-за этого проклятого психопата, грозившегося их всех убить. И то ли ей не остаётся больше сил сопротивляться, то ли эта принесённая собой жертва кажется ей правильной...
Может, любовь должна ранить. Может, прекрасная любовь просто не для неё? И не стоило даже пытаться? Может, ей просто не суждено быть счастливой. И ей стоило бы просто смириться со своей участью.
Отстранив своё лицо от шеи Дафны, Нотт с гневающимся прищуром замечает, как один из дирижаблей идёт к ним на снижение.
— Или, чтобы ты поняла, они все должны сгинуть в небытие? — Нотт сверлит дирижабль своими бесноватыми глазами.
Дафна лихорадочно оборачивается, отрываясь от него. И вновь поворачивается, панически забегав глазами по его лицу. Сумасшедшая бездна зияла в его изумрудных глазах.
— Нет! — Она судорожно мотает головой, берет его ладони, в одной из которых он зажимает палочку, и обвивает ими свою шею поверх своих растрёпанных белокурых локон. — Я прямо сейчас уеду с тобой. Буду твоей. И никогда не сбегу! Только не трогай никого из них... Прошу.
— Но будешь ли ты как прежде любить меня, м? — вновь задаётся он душетрепещущим вопросом.
Секунду помолчав, Дафна отводит глаза; в её сознании возникает Блейз и все моменты с ним. Его прикосновения, слова любви... Слезы вновь наворачиваются на её глаза цвета дождя, что он так любит.