— Да... — кивает ему Дафна, сморгнув слезы. — Буду.
Тео улыбается. Запускает пальцы в корни её светлых шелковистых волос и прижимает её голову к своей груди. Вызывая дрожь по всему её телу.
— Скажи это... Скажи, нашу клятву, родная.
Душащий комок застревает в горле Дафны от этой его просьбы. Да как он смеет! ...просить об этом. Пальцами она жёстко вцепляется в развороты его пиджака. От длинных поглаживающих пальцев Нотта в её волосах по коже ползут колючие мурашки. Проходят долгие напряжённые секунды, дирижабль все ближе спускается к мосту.
И Дафна, глотнув воздуха, решается.
— ..Je n’aime que toi¹, — молвит едва слышно с давящим режущим чувством в груди. И для полноты сквозь безмолвные рыдания выдыхает: — ...mon chéri².
Она не видит его лица, но может буквально ощутить, как он, прикрыв веки, пробует эту фразу из её уст на вкус, словно изголодавшийся зверь.
Только блаженство, разлившееся в его тёмном сердце, длится недолго. Вынужденный купаться в последствиях своих грехов, Тео резко распахивает свои полные болезненной огорчённой злобы глаза.
Улыбка спадает с его лица.
— Vous mentez³!
Дафна отчаянно мотает головой из стороны в сторону, отстраняясь от его тела. Но тут вспышка магии из палочки Нотта ударяет ей в висок. И она без сил обвисает в его руках. На секунду перед этим Дафна видит гримасу боли на его лице — на мгновение казалось, прежнего узнаваемого ей мальчика.
Который тут же бесследно пропадает.
— Потому как, мне кажется, ты ненавидишь меня, Дафна, — он быстро сменяется ликом безжалостного психопата, готового творить страшные вещи. И, мягко опуская девушку на землю, с горестной усмешкой проговаривает ей уже бессознательной прямо в ухо: — Но, уж поверь, я себя... ненавижу больше.
Примечания:
¹ (франц.) Я люблю только тебя.
² (франц.) Родной.
³ (франц.) Ты врёшь!
С тобой я чувствовала эйфорию,
Я видела пики своей утопии.
Мы говорили о жизни в Сайгоне,
Чтобы оставить все это и двигаться к солнцу.
Но ты сломал наш кодекс чести,
Ты поджёг мою нирвану.
А теперь хочешь снова меня вернуть.
Тогда как я просто хочу покончить с этим.
Скажи, чего ты хочешь от меня?
Я же просто хочу твоей крови, милый.
Знаешь, кто ты для меня?
Ничто, кроме пролитой крови, милый.
Было время, когда я хотела отомстить,
Но злиться и страдать не имеет смысла.
Я даже думала о прощении,
Для того, чтобы идти дальше без сожалений...
— XOV «Blood Honey»
Саундтрек: 24-7 – Foreign Beggars feat. Feed Me
По мере приближения дирижабля к мосту Драко и Гермиона заметили странную картину того, как Дафна обнималась с Ноттом. Сперва им это показалось лишь странным, но потом их подруга внезапно обмякла у потенциального врага в руках.
У них на глазах Нотт снимает с себя пиджак, накидывает его на её открытые плечи и опускает Гринграсс на землю, прислонив девушку спиной к своей ламборгини, от которой на асфальт падает неоновый свет. Затем он отходит от Дафны и возвращается к кейсу, тут же привлёкшего внимания Малфоя своим излучающим красным свечением. В сочетании с выражением полного помешательства на лице Нотта, это наводит на опасения.
Когда дирижабль наконец зависает над рекой и мостом на доступном для ведения диалога расстоянии, Драко сканирует Нотта подозрительным взглядом, ступив на край выступа из люка и обеими руками взявшись за перила. Гермиона вместе с ним тоже чует недоброе.
Теодор будто в трансе скалится им неестественной клоунской ухмылкой; в глазах его кромешная тьма.
— Гляжу, вы таки разворошили рой диких пчёл, — непринуждённо замечает он потусторонние крики, что оркестром звучат с небес от Айолы Блэк. Где разразилась масштабная битва тёмных искусств: Верховная своими неконтролируемыми вспышками стихийной магии составляет конкуренцию магии вуду Чёрной Вдовы.
— Да уж, видок у тебя жуткий, — отмечает Драко и сходу спрашивает: — Что в кейсе?
— Что ты сделал с Дафной? — в свою очередь требует ответа Гермиона.
— А что? — Нотт картинно оглядывается по сторонам. — Забини нигде не наблюдается, чтобы помешать мне делать с ней всё, что пожелаю... — нараспев протягивает он, расплываясь гадкой улыбочкой и торжествующе вытягивая по сторонам руки.
Гермионе вспоминается образ Блейза, метавшегося, словно зверь в клетке. Будь только его воля, Нотт бы и на метр к Дафне не приблизился.
— Что. В кейсе, — Драко начинает терять терпение. Знакомое красное свечение тёмного артефакта говорит за себя, но он хочет знать наверняка.
— Ах, это? — Нотт одним взмахом палочки воспаряет перед собой пылающую ярким красным пламенем сферу, подтверждая догадку Малфоя. И от этих его на пару с Грейнджер застигнутых врасплох взглядов, все это время не представляющих серьёзной опасности в чудаковато спятившем Теодоре Нотте, его снова пробивает на гомерический хохот.
— Ха-ха-ха! Знаю-знаю, неожиданно! — хихикает он и, резко переставая, кривит рот в злодейской ухмылке. — Но, что поделаешь, так уж я люблю преподносить сюрпризы.
— Ещё разлюбишь, — хладно угрожает ему Драко. Гермиона может буквально почувствовать, как в нем пробуждается его тёмная сторона. — Рискни только подумать о том, чтобы запустить эту хрень в дирижабль к Забини, — манерным шелковым тоном предупреждает он, — и тебе больше никогда не придётся утруждать свою больную головешку раздумьями.
Нотт вскидывает бровь, как бы напрашиваясь на пояснения. И Малфой их ему сладким голосом предоставляет:
— Я её тебе, шизик, в ту же секунду снесу.
Улыбка смертника. Иначе физиономию Нотта не назовёшь.
— А ты думаешь, я хочу только Забини подорвать, Малфой? — Он трепещуще ловит крупицы опасения, исходящие от Грейнджер и Малфоя. Воинственная парочка все же рискует занести на подрывателя свои палочки. — А-а-а, — Тео покачивает указательным пальцем правой руки, тогда как палочкой в левой управляет зависшей подле него бомбой, — одно неверное движение — и я натравлю эту малышку на вас. И чтоб вы знали, взрывчатки у меня тут ещё предостаточно, — Нотт угрожающе кивает на свой кейс и коварно скалится: — На всех хватит...
Драко моргает; желваки заходят на его острых скулах. У него просто в голове не укладывается, что их всех сейчас грозится убить Теодор Нотт. Не кто-нибудь другой. А именно чувак, с которым он в школе зависал и бывало хорошенько оттягивался.
И теперь-то им с Гермионой становилось понятно, что Дафна пыталась остановить Нотта. Но, очевидно, что-то пошло не так, раз он решил её вырубить и пуститься во все тяжкие.
— Ты в край ебанулся, слов нет, — выдаёт Малфой, недоверчиво уставившись на него.
А Нотт всё смеётся.
— Зато у меня есть... Уже в курсе? Я дотла спалил грязнокровкин дом, — с гаденькой ухмылкой сообщает он, будто о хорошо проделанной работе.
У Гермионы спирает дыхание. Она молчала, давая возможность Драко разобраться со своим слизеринским горе-приятелем, полагая, что ей-то с тем говорить не о чем. Но вот Нотт будто почву ей из под ног выбивает. Её дом... Гермионе становится дурно от мысли, что она теперь бездомная. Ей больно за своего кота, все свои вещи и место, где она могла чувствовать себя комфортно. Слезы просятся наружу, и она хватается за локоть Драко, обратившего на неё беспокойный взгляд. Она полагала, её пристанище могут только захватить, но кто знал, что на неё точит зуб ненормальный бывший её лучшей подруги, винивший всех подряд в его с ней разрыве.
Скорбное выражение лица Гермионы вызывает у Драко нестерпимое желание расправиться с его виновником. Его серые глаза темнеют от жгучей ненависти.
— А вот это ты зря, — Малфой обращает на Нотта осатаневший взгляд. И тот внезапно сгибается под ним от невыносимой адской боли.
Сам того не планируя, Белый Дракон применяет невербальную беспалочковую магию. И даже в таком спонтанном исполнении Круциатус у него верно выходит великолепным.
Гермиона резко втягивает в себя воздух, переводя глаза с дрожащей дьявольски-красной огненной сферы в Ноттовском распоряжении на бессознательную Дафну. Есть риск, что Нотт в любой момент может потерять контроль над артефактом, взорвав мост вместе с ней.
— Хватит, Драко! — восклицает она, пока Нотт, корчась от всепоглощающей боли, сейчас и слова не может произнести, чтобы направить бомбу. — Там Дафна!
Опомнившись от слепящей ярости, Драко глубоко дыша прекращает. И гримаса страшной боли на лице Нотта вновь превращается в широкую сумасшедшую улыбку. Он поднимается на ноги и глядит на Малфоя и Грейнджер все тем же предвкушающим маньячным взглядом.