Подул тёплый ветерок и обласкал кожу. Высоко в парижском небе появились первые звёзды. Драко и Гермиона сделали первые глотки сладкого полусухого вина многолетней выдержки.
— Итак, — поставив бокал на стол, начал он. — Я все давно хочу задать тебе один вопрос.
На лице Гермионы появилось любопытство. Ей всегда казалось, что Малфой не церемонится задавать интересующие его вопросы сразу в лоб.
— Так задавай.
— Почему ты тогда решила мне помочь? Я имею в виду не то, когда ты узнала о ритуале с кровью прародителей магических существ, а когда я пришел за помощью к Поттеру и когда меня арестовали? Ведь Поттер, насколько я знаю, не горел желанием мне помогать, а тем более уж вызволять из тюрьмы...
Гермиона на мгновение задумалась. Поразмыслив несколько секунд над его вопросом, обводя пальцами тонкую ножку бокала, она ответила:
— После войны я долго размышляла над своими поступками. Анализировала свою жизнь. Почему я делала то, что делала. Почему я помогала Гарри и Рону выпутываться из неприятностей. Почему вообще дружила с двумя мальчишками, вместо того чтобы, как обычная девочка, общаться с другими девочками... По большому счету, потому, что им нужна была моя помощь. Я им была нужна. Они были импульсивными, несуразными и иногда даже откровенно глупыми, — на этих словах Малфой усмехнулся, как бы говоря «это ещё мягко сказано». Не обращая внимания на его усмешку, Гермиона продолжила: — Их нужно было направлять в нужное русло, а порой даже спасать. И мне это нравилось... Конечно, я не говорю, что мы подружились только из-за этого, но именно это являлось одной из первопричин. Мне нравится чувствовать себя нужной и полезной. Мне нравится помогать. Именно поэтому я хотела помочь домовым эльфам, ведь их благополучием никто не интересовался. Поэтому я...
— Я понял, — отчего-то раздосадованный, оборвал ее он. — Ты со своим фетишем на мальчиков в беде и синдромом мамочки увидела во мне этих болванов и домовиков? — Драко презрительно сморщился. — Я так польщен этой твоей проснувшейся материнской любовью ко мне, что лучше бы не спрашивал.
— Ну, ты как обычно все опошлил... Но да, изначально это было так, Малфой, — Гермиона принялась разрезать антрекот на своей тарелке. — Ты на тот момент был так беспомощен и несчастен... — Отправив кусочек тёплого, хорошо прожаренного мяса к себе в рот, она уставилась на него: — Или что, ты думал, что я влюбилась в тебя ещё тогда?
— Я склонялся к этому, — Драко посмотрел на нее из-под полуопущенных век и, оскалившись, самодовольно заявил: — Ведь, в отличие от тебя, Грейнджер, подавляющему большинству девушек весьма нетрудно воспылать ко мне далеко не материнскими чувствами... — На его лице заиграла дьявольская ухмылка от осознания последнего из ею сказанного, и он ближе придвинулся к ней, облокотившись о стол. — И что я слышу, Ангел, ты наконец-таки признаешь, что влюблена в меня без памяти?
Вскинув подбородок и сощурив взгляд, Гермиона окинула его оценивающим взглядом, задерживаясь на его губах. Медленно прожевав, она сделала пару глотков вина и наконец ответила:
— Возможно...
Не спуская с девушки взгляда, Драко с яростью осушил свой бокал. С маниакальным блеском в стальных глазах он опустил его на стол и как ни в чем не бывало заявил:
— Сегодня я тебя трахну, ты ведь знаешь, да? — Его губы дернулись в хищном оскале. — Трахну так, что ты навсегда забудешь о том, каким несчастным и беспомощным я когда-либо был.
Гермиона чуть не подавилась. Иногда он поражал ее своими резкими перепадами настроения. В одну секунду он мог сменить гнев на милость, грубость на нежность, и наоборот. Ненормальный.
— Фу, как грубо! — сморщив носик, возмутилась Гермиона. Но в то же время в нетерпении поерзала на стуле. Что не укрылось от мужских глаз. Ядовито усмехнувшись, Драко одарил ее плотоядным взглядом и, задержав особое внимание на глубоком вырезе платья, из которого виднелись ее груди, мысленно уже выполнил своё обещание.
Все было очень вкусно. От супа и антрекота и лёгких салатов, до различных канапе с ветчиной и ананасом, с сёмгой и сыром, и с лососем. Гермионе было приятно просто общаться с Драко на разные темы. Он понимал ее, когда она говорила о древних рунах, нумерологии, астрономии, различных теориях относительно использования тех или иных зелий, возможностях высшей трансфигурации и прочих гениальных вещах. Обычно стоило ей завести подобные темы со своими друзьями, как на их лицах появлялась скука смертная, и они спешили перевести тему. Гермиона так устала от этого. Порой у нее складывалось впечатление, что она единственный человек среди своих близких, который способен широко мыслить. Общение с Драко Малфоем же было словно глотком свежего воздуха. Он мало того что с интересом слушал ее, так ещё и проявлял инициативу, высказывая своё мнение. Не то чтобы Драко был слишком уж рад, что всезнайка Грейнджер даже на свидании говорит о таких вещах, но ему также было приятно поддержать разговор с интересным собеседником. А Гермиона Грейнджер была не просто интересным собеседником, она к тому же являлась привлекательной девушкой. Поэтому общаться с ней ему было вдвойне приятно. За всю его жизнь ему порядком наскучили пустоголовые девицы, с которыми поговорить не о чем за пределами постели.
Единение и гармония. Основанные на единстве общей цели, схожем мышлении, крепкой духовной связи, сексуальном притяжении, взаимном доверии и уважении. Такое бывает очень редко. И у них это было. Кажется, это называют любовью. Но у них все было куда выше. Эти двое являлись родственными душами. Они были такими разными, но в то же время такими схожими. Как одно целое, возникшее от сочетания двух противоположных по качеству, но близких по духу сущностей. Такой союз просто обречён на великие свершения.
Саундтрек: Baby Wars – Crazy in love (Remix Lullaby version)
— Я не ем шоколад, — заявила Гермиона, когда на десерт подали шоколадное фондю с фруктами.
— Это ещё почему?
— Он вреден для зубов.
— Не будь занудой, Грейнджер. Шоколад — одна из самых вкусных вещей на планете... — Он на секунду задумался, после чего его губы растянулись в улыбке змея-искусителя. — После тебя, разумеется...
Драко подмигнул ей и Гермиона залилась румянцем.
— Я все равно уже наелась...
Но Малфой, похоже, был другого мнения: нанизав свежую клубнику на крохотную вилку, он окунул ее в миску с шоколадной массой и поднес к губам Гермионы.
— Для десерта всегда есть место. Давай, попробуй.
— Драко, я же сказала, что не хочу... М-м! — запротестовала Гермиона, когда он попытался насильно ее накормить.
— Будь хорошей девочкой, Грейнджер, — все так же держа навесу вилку с клубникой, с весельем упрашивал ее он: — Открой ротик...
Да, ему было весело. Ровно до тех пор пока Грейнджер, закатив глаза, не сдалась и, приоткрыв губы, не откусила кусочек клубники, а потом одним кошачьим движением языка не слизала с губ остатки шоколада. И в его штанах внезапно стало узко. Мерлин, она хотя бы понимает, что делает с ним?
Гермионе же так понравилось фондю, что она наплевала на свои принципы, и ей захотелось ещё. А Драко так понравилось кормить ее, что он вновь и вновь нанизывал кусочки самых различных фруктов на вилку, окунал в шоколад и отправлял их в Гермионин ротик, наслаждаясь видом того, как девушка облизывается и просит добавки. Вскоре Гермиона так увлеклась этой игрой, что тоже стала кормить его, невольно залюбовавшись тем, как Драко ест с ее рук. Этот парень все делал идеально. В том числе и ел.
Блондин выглядел таким соблазнительным, что Гермиона не удержалась от того, чтобы потянутся к нему через стол за поцелуем. Драко был приятно удивлен и с большой охотой потянулся к ней в ответ. Их губы вновь встретились, как если бы никогда не расставались. Они неторопливо ласкали то верхние, то нижние губы друг друга. Обводили их очертания языками. Проскальзывали ими внутрь, исследуя все изнутри. Кончиками пальцев трепетно поглаживали скулы; зарывались руками друг другу в волосы. Они наслаждались и смаковали сладость этого поцелуя со вкусом шоколада и фруктов. От которого по всему телу разливалось тепло.
Внезапно Драко ощутил, как вверх по его ноге скользит Гермионина ножка, обтянутая чулком... Заулыбавшись сквозь поцелуй, он подавил стон и отстранился от ее мягких губ, открывая веки. И наткнулся на ее томный взгляд из-под ресниц. Эти глаза... Тёплые янтарные глаза. И улыбка. Она улыбалась, точно Мона Лиза.