— Ты тоже, — слабо просипела ему в грудь и легонько поцеловала его плоский сосок.
Драко затрепетал, крепче прижимая ее податливое тело к себе. Словно бы в попытке срастись с ней. Они ещё немного посидели в таком положении, соприкасаясь оголенными торсами и наслаждаясь послеоргазменным умиротворением. Потом Драко пересадил Гермиону на пассажирское сидение; они поправили свою одежду, воспользовались очищающими чарами и поехали кататься по Парижу, щедро освещенному яркими огнями.
— У меня вся шея и грудь в засосах... — жаловалась Гермиона, бросая на блондина укоризненные взгляды. — Ты просто зверь!
Малфой лишь самодовольно усмехнулся, взглядом оценивая нанесенный им ущерб.
— Зато теперь всем будет ясно, что ты моя.
— Вот уж не думаю. Я не стану так ходить, — хмыкнув, она стала накладывать на покраснения маскирующие чары. Закончив с этим, Грейнджер окинула его дразнящим взглядом: — И с чего ты взял, что я твоя?
Драко поднял одну бровь.
— С того, как ты сейчас терлась об мой член? — Гермиона задохнулась от возмущения, а Малфой продолжил: — Или с того, что моя голова побывала между твоих сладких ножек? Не говоря уже о том, что мы с тобой грабим банки и нас объявили любовниками на весь мир.
— Ты просто невыносим!
— Я стараюсь, Ангел.
— Перестарался.
— Ты такая вредная... — вздохнул он.
— Я не вредная, это ты невозможен.
— Но ведь тебе это нравится... Разве нет? Зачем притворяться занудой, не пойму.
— Я... Я не притворяюсь.
Драко закатил глаза и остановил машину.
— Ладно, зануда, выходи, приехали.
Они гуляли по Парижу как обычная пара, словно не они — грабители, объявленные в розыск. Они не рискнули много светиться в магической части города, но побывали на Эйфелевой башне, наслаждаясь потрясающим видом сверху, прошлись по роскошному мосту Александра III, украшенному фигурами ангелов и нимф, колоннами с позолотой и бронзовыми светильниками, а так же прогулялись в одном из прекрасных парков мегаполиса. Они много разговаривали на самые различные темы, жарко спорили по мелочам и, в конце концов, затыкали друг друга поцелуями.
Гермиона была в восторге от величественной архитектуры кварталов, площадей, памятников, соборов и дворцов. Она по-настоящему влюбилась в этот город. А Драко, видя восхищение на ее лице, был невероятно доволен собой.
Саундтрек: The Weeknd – Insomnia
Когда они вернулись к машине, Малфой посадил Гермиону на капот своего мустанга и, устроившись у нее между ног, вновь занялся ее губами. На этот раз дразняще медленно, плавно погружая свой язык в ее рот. Драко задирал подол ее платья, пальцами поглаживая ноги. И Гермиона не могла ему в этом отказать, потому что сама того желала. Хотела, чтобы он заполнял ее рот языком, жаждала, чтобы он погрузился в нее своим членом. С ним ей казалось, что ей чего-то не хватает, что внутри так пусто, и чтобы ощутить себя полной, ей был необходим только он.
Драко Малфой обладал дьявольским обаянием и ангельской красотой, безусловным острым умом и хитростью. Даже Гермиона Грейнджер не могла устоять перед ним. Между ними было такое безумное влечение, что ни один из них не был в силах противостоять ему. Весь мир был против них, но даже это не могло их остановить.
Если мир будет против них, они будут против мира.
— Притормози... Я... не могу дышать... — задыхалась Гермиона, надавливая на его грудь. За целый вечер поцелуев губы опухли и побаливали.
Драко слегка отстранился, встречаясь с ней опьяненным взглядом. Всматриваясь в ее лицо, он задумчиво провел пальцем вдоль ее щеки. Иногда она казалась ему такой нереальной. Иногда он не осознавал происходящего, не мог поверить, что она здесь, с ним рядом. За семь лет их знакомства он привык, что она ненавидит его и смотрит с презрением. Ее милость же была для него в новинку. И порой он задумывался, чем заслужил этот ее любящий взгляд. Которым она раньше так щедро одаривала своего рыжего недоноска.
Видимо, он слишком долго изучал ее задумчивым взглядом, неторопливо поглаживая ее бедра, и Гермиона спросила:
— Драко, почему ты так на меня смотришь?
Он секунду поколебался, прикусив изнутри щеку, потом внезапно выдал:
— Что будешь делать с Уизли, когда он найдется? Он же хотел вернуть тебя тогда... А ты была не прочь к нему вернуться. Помнишь, как ты тогда взбесилась из-за того, что я подпортил вам малину? — Он горько усмехнулся, заметив ее поджавшиеся губы и отведенный взгляд. Склонив голову набок, он заговорил своим привычным, растягивающим слова, ледяным тоном: — Скажи мне, Ангел... Что заставило тебя простить меня? Что заставило тебя предпочесть ему меня?
Гермиона хмурилась, пораженная резкой сменой его настроения. К такому разговору она не была готова.
— Дай угадаю, — Драко ближе придвинулся к ней, находясь между ее разведенных ног. — Ты все это время ему не давала... Я, конечно, догадывался, что Уизел тот ещё остолоп... Но чтобы не переспать с девушкой, которая так на него смотрела с самых младших курсов — верх дебилизма. Или он настолько плох в постели, что не в состоянии возбудить девушку? — Внезапно наклонившись к ее шее, он лизнул особо чувствительный участок кожи, который обнаружил ранее. — Но со мной все по-другому, не правда ли?
Гермиона совершенно потерялась в гуще этих вопросов, а касание его языка ее эрогенной зоны совсем выбило из колеи, заставив в экстазе прикрыть глаза.
— Драко... Иногда ты такой мерзавец.
Он оголил зубы и, пожирая ее взглядом, положил руку поверх ее трусиков, ощущая исходящий от нее жар.
— Спорим, ты думала обо мне ещё в школе? — стал поглаживать ее тёплую плоть. — И будь я с тобой мил, то даже не посмотрела бы в его сторону?
— К чему сейчас об этом гово... Ах!
Язык перестал слушаться, когда Драко отодвинул полоску трусиков в сторону и резко ввёл внутрь средний палец.
— К тому, что я хочу убедиться, — задвигав пальцем, он добавил второй, поглаживая ее шелковые стенки. — Что ты всецело всегда будешь принадлежать только мне, Ангел.
Все внутри переворачивалось от его слов. Его длинные пальцы, растягивающие и плавно двигающиеся внутри ее лона, творили с ее телом невероятные вещи. Каждая ее клеточка, каждая молекула хотела Драко Малфоя.
— Ты такой глупый... — Гермиона подняла прикрытые веки и увидела его озадаченные лицо. При свете уличных фонарей кожа Драко казалась фарфоровой, глаза блестящими, а черты лица ещё более заостренными. Он называл ее Ангелом, хотя сам был его внешним подобием. — И такой красивый... Ах, только не останавливайся...
Она в нетерпении сжала мышцы влагалища, сгорая от жгучего желания, чтобы его пальцы двигались быстрее.
Драко зарычал, ощущая эти спазмы.
— Скажи, что ты моя, и я позволю тебе кончить, — потребовал он, проникнув в нее до упора и застыв в таком положении.
Гермиона захныкала и, крутанув бедрами, плотнее насадилась на его руку. От этого зрелища Драко едва не кончил в штаны.
— Неужели ты ещё не понял, Драко Малфой? — обхватив его руками за шею, она посмотрела ему прямо в глаза. — Как бы я этому ни сопротивлялась, как бы сильно против этого ни был мой разум, как бы это ни было разрушительно для всей моей жизни... Я всецело навеки твоя... И, надеюсь, что ты также всецело навеки мой.
Этого было для него более чем достаточно. Более чем достаточно, чтобы в эту же секунду с рыком в пару мощных толчков руки заставить ее изогнуться дугой и кончить, простонав его имя. Затем вынуть из нее пальцы и притянуть ближе к своему телу, шепча на ухо «я твой». Запечатлеть на ее губах всепоглощающий поцелуй. Оправить ее белье и платье, снять с капота и посадить в машину. Самому занять водительское сидение и со всей мочи вдавить в газ, чтобы как можно скорее оказаться с ней в постели.
====== Глава 20. Париж. Часть III. «Этой ночью будем только ты и я, Ангел.» ======
Саундтрек: Love in the brain – Rihanna
Мустанг мчался по улицам Парижа на высокой скорости. Держа одну руку на руле, другой Драко поглаживал Гермионину коленку. Его скулы играли в свете мигающих за окнами ночных огней. Всю дорогу Гермиона не сводила с Драко глаз. С его бугрившихся венами запястий, с его музыкальных пальцев, держащих руль и скользящих по ее коленке. Она наблюдала, как он перебирает пальцами руль на резких поворотах, как сжимаются его челюсти и дёргаются желваки. Эта картина сопровождалась вибрирующим сиденьем, звуком рычащего мотора и скрежетом колес, что раздавались по всей округе.