Все ее тело горело, как в лихорадке, сердце выпрыгивало из груди, а от его руки, по-хозяйски поглаживающей ее коленку, исходили импульсы, вирусом распространяющиеся вверх по ноге; они забирались под подол платья, рождали между ног пламя и проникали дальше внутрь, заставляя ее пылать изнутри. Гермиона никогда прежде не испытывала ничего подобного.
И только он. Только его прикосновения могли потушить это пламя в ней. Вот что Драко Малфой с ней делал.
Без возможности целовать и прикасаться к друг другу каждая секунда казалось мукой.
Внезапно рука Драко поползла вверх по ее ноге и, задирая подол ее платья, нащупала ткань трусиков. Ощутив, какая она там горячая и влажная, он перевел на нее свой дикий взгляд. Встретившись с ее глазами, он увидел в них нечто такое, что отпечаталось в его памяти на всю жизнь. Он никогда не видел, чтобы кто-то смотрел на него так, как сейчас смотрела Гермиона Грейнджер. Она выглядела невероятно обворожительно с румянцем на щеках и поволокой горячего возбуждения в глазах, но в то же время была такой потерянной и сбитой с толку, что ему хотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать.
— Что с тобой, Ангел? — спросил он, вернув ладонь на ее коленку и мягко погладив.
Гермиона моргнула.
— Я... не знаю, — облизав пересохшие губы, она вновь взглянула на него, собираясь с мыслями. — Это все ты. Ты странно действуешь на меня... Словно забрался ко мне под кожу... Словно мое тело больше мне не принадлежит. С тобой я совершенно теряю над собой контроль...
— Ты хочешь меня, — пояснил Драко, улыбнувшись. — Это ведь хорошо.
«...Сердце ваше не способно на любовь. Душа сухая, как страницы учебника, к которым вы привязаны навсегда», — отчего-то вспомнилось Гермионе. Сейчас она как никогда мало верила в бредни Трелони на ее счет. Не верила, что не может, иначе как объяснить то, что она испытывает сейчас?
— Меня пугают эти чувства, что ты вызываешь во мне, Драко.
Драко сглотнул, и адамово яблоко на его шее пришло в движение. Его и самого пугали чувства, что она в нем вызывала. Проклятье, он так хотел ее. Так сильно хотел, что готов был на все ради нее. Свыкнувшись с мыслью, что именно она вызывает в нем эти чувства, он не мог противиться им. Он знал, что она — его спасение. Без нее у него ничего бы не было. Без нее он бы давно сдался и перестал бороться. Гермиона была его плотом в открытом океане. Держаться за нее — все равно что поддерживать в себе жизнь.
— А я думал, гриффиндорцы ничего не боятся, — низким охрипшим голосом произнес он.
Когда на горизонте наконец появилось Шато-де-Блэк, Драко свернул руль, заезжая через открывшиеся ворота во двор. Припарковавшись и выдернув ключ из зажигания, он в мгновение ока вышел из салона, обошел машину и открыл для Гермионы дверцу. Ее шпильки опустились на тротуар, и она на негнущихся ногах вышла. Драко захлопнул за девушкой дверцу и резко припечатал ее к мустангу.
Оказавшись в кольце его рук, Гермиона встретилась с его пронзительным взглядом и втянула в лёгкие побольше воздуха, смешавшегося с головокружительным ароматом Драко.
— Ничего не бойся, ладно? Поверь, я понимаю, что ты чувствуешь... Потому что чувствую к тебе то же самое...
Он говорил так уверенно, что Гермионе не оставалось ничего, кроме как последовать его совету и просто отдаться вихрю этих чувств. Прикусив нижнюю губу, она улыбнулась ему и погладила по щеке, заглядывая в глубину его лунных глаз.
— А ещё я знаю, что нам обоим нужно, чтобы развеять этот страх, — заговорщицки нашептывал Драко и, подхватив Гермиону под коленками, заставил обвить себя ногами за бедра.
Прижав ахнувшую девушку к дверце, Драко стал неистово ее целовать. Везде, где только мог.
Высоко в небе раздались раскаты грома, после которых сразу же полил сильный дождь. Потребовалось меньше, чем несколько секунд, чтобы промокнуть под ним. Определенно, целоваться под теплым летним дождем было особенно приятно. Расцепив их губы, Драко стал сцеловывать капли воды с кожи Гермионы. Путешествуя губами по ее шее, плечам, ключицам и ложбинке между грудей.
Гермиона ловила рваные вздохи, зарываясь пальцами в его мокрые волосы. И когда казалось, что они промокли до нитки, Драко понес ее в дом, руками придерживая за попу. Обхватив мужской торс ногами и руками, Гермиона вцепилась пальцами в мокрую ткань его пиджака, а губами стала посасывать мочку его уха. Драко ускорил шаг, покрепче сжав в руках округлость ее бедер. Достигнув входной двери, он привалил свою ношу к стене и, достав палочку из кармана, произнес отпирающее заклятие. Все его действия сопровождались тяжёлым возбужденным дыханием и приглушённым рычанием. Драко спешил. Он слишком долго сдерживался с ней. И теперь каждая секунда болью отдавалась у него в паху.
Малфой и Грейнджер ворвались в дом, словно ураган. Оба задыхались, но даже несмотря на это не переставали целоваться. Они дышали одним воздухом, который, казалось, еще больше распалял их потребность слиться с друг другом в единое целое. Они смахнули с тумбы вазу, которая наверняка была антикварной. Но даже не обратили внимания на звон осколков. И подавно не слыша ругани, доносившейся из глубины дома. Драко нес ее по ступенькам вверх, пока Гермиона стягивала с его плеч промокший пиджак.
На этот ураган явился чем-то недовольный Блейз.
— О, это вы... Вернулись, значит, — сказал он, заметив Драко, стремительно взбирающегося по ступенькам с Грейнджер на руках. Будучи полностью проигнорированным, Блейз окликнул каждого по имени, стараясь привлечь их внимание. — Вы меня слышите? Между прочим, вернулся Нотт со своей этой хренью, как ее... — Когда они и дальше продолжили в упор его не замечать, Блейз стал выходить из себя: — Нет, вы можете отлепиться друг от друга на некоторое время? Нужно кое-что решить, не то пока я здесь с вами, Дафна точно прибьет Нотта.
Если Гермиона и могла оторваться от Драко и обратить внимание на Блейза, призывающего их к чему-то (она едва слышала, о чем он там говорил), то Драко не дал ей этого сделать:
— Отъебись, Забини, — бросил он и, показав другу средний палец, достиг конца лестницы, скрывшись вместе с Гермионой за углом широкого коридора.
— Нет, ну никакого уважения! — Блейз был слегка в шоке от такого непрофессионального поведения. От Малфоя ещё ладно, но от Грейнджер он подобного не ожидал. Пускай они все досконально спланировали, оставались кое-какие нюансы, из-за которых они уже битый час спорят с Ноттом. И пока эти кролики будут предаваться любви, Блейзу придется взять все в свои руки, чтобы не дать случиться непоправимому: убийству Теодора Нотта.
Из гостиной, где он оставил Дафну и Тео наедине, послышались звуки пощечин, вспышки магии и болезненные Ноттовские стоны. Блейз ругнулся и поспешил вернуться.
Саундтрек: Love in the sky – The Weeknd
Все, что Гермиона видела, слышала и чувствовала, был он. Драко Малфой оказался в центре ее вселенной. Он был тем, кто всегда пробуждал в ней целую бурю эмоций. В одно время она могла обижаться на него, могла ненавидеть его, могла давать ему отпор. Но стоило ему показать ей своё сердце, снять маски и ярлыки с них обоих, открыть ей своё истинное я, — она смогла испытать к нему нечто другое. Их темпераменты балансировали на тонкой грани между любовью и ненавистью, и наконец, одна из двух крайностей перевесила в свою пользу. Он стал тем, кого она смогла полюбить. Тем, о ком ей хотелось заботиться. Тем, кто стал ей необходим так же, как кислород.
Тем, под чьими прикосновениями она сейчас таяла.
Никто не прикасался к ней так, как Драко Малфой. Его прикосновения были чем-то особенным.
Он был особенным.
Когда они оказались в спальне, Драко осторожно опустил ее на пол подле кровати.
— Может... может, нам следовало... м-м... выслушать Блейза? — заплетающимся языком сквозь поцелуи лепетала Гермиона.
— К черту, пускай сами разбираются. Этой прелюдии, затянувшейся на восемь лет, сегодня придет конец... Этой ночью будем только ты и я, Ангел.
Желанная.
Он никогда никого не желал так, как желал Гермиону Грейнджер. Ее хотелось завоевать. С ней хотелось заниматься любовью ночами напролет. С ней хотелось говорить. С ней хотелось жить.
Ее хотелось любить.
Они стояли друг напротив друга и не спускали с друг друга глаз, когда Драко завел руку ей за спину и потянул застёжку платья вниз. В этот момент сердце Гермионы забилось чаще, прямо под ритм стучащих по крыше капель дождя. Когда же его пальцы спустили лямки с ее плеч, и золотистая ткань соскользнула вниз к ее ногам, предоставляя его взору ее обнажившееся тело, сердце Гермионы просто вырывалось из груди.