— Ты все равно не соблюдаешь никакие правила, так что не имеешь права их ставить, — прерывисто дыша, говорит Гермиона и охает, когда ощущает, как сзади в нее упирается его упругая, твердая плоть.
И тогда Драко резко поворачивает ее к себе лицом, впиваясь ей в губы ненасытным поцелуем.
— Не ставь никаких правил, Ангел, я все равно их нарушу, — подхватив ее за бедра, он вновь сажает ее к себе на пояс, прижимаясь кончиком члена к ее входу во влагалище.
— Думаешь, я буду следовать твоим правилам, Малфой? — обхватив его плечи руками, Гермиона ёрзает на нем, немного насаживаясь на головку.
— И не думал, Грейнджер, — ухмыльнувшись, он толкается в нее. — Мне нравится, когда ты мне дерзишь... — выскальзывает и вновь погружается наполовину. — Меня это заводит... — входит до самого конца. — Мерлин, как хорошо...
Стоя под душем, Драко удерживал Гермиону в руках и прижимал ее к стене, стараясь двигаться в ней как можно нежнее, опасаясь причинить ей боль после ее первого раза с ним. И этот факт, что он у нее первый, возносил его на апогей упоения. Помимо этого был ещё один момент, который просто взорвал ему мозг: никогда прежде до нее он не занимался любовью. Все, что было до, было сексом, перепихом, чем угодно, но не любовью. Так что она в какой-то мере тоже была его первой.
Постанывая, Гермиона упирается подбородком ему в плечо, полностью отдаваясь. Из нее вырываются частые вздохи, когда он погружается внутрь до самого конца, давая ощущение наполненности.
— Тебе не больно? — раздается хриплый голос Драко. Он проводит пальцами вдоль ее позвоночника.
Вода струями скатывалась по их коже и волосам; горячий пар заполнял кабину. Гермиона отрицательно промычала, хотя некоторая боль все же присутствовала, но возбуждение заглушало эту боль; оно волнами наплывало все сильнее и сильнее с каждым разом, когда он погружался в нее. Они были так близко: ее затвердевшие соски тёрлись о его гладкую грудь, ее пальцы скользили по его напряженным бицепсам, ее ноги крепко охватывали его бедра, а ее пятки упирались в его ягодицы.
Уткнувшись лицом Гермионе в шею, Драко ускорил ритм. И вскоре с утробным рыком излился в нее. Почувствовав внутри себя его тепло, Гермиона коснулась губами его плеча, запечатлев на нем поцелуй. Обнимая его спину, она ощущала на своей коже его частое горячее дыхание, как его мышцы перекатывались под ее пальцами, как его грудная клетка вздымалась и опускалась после оргазма.
Подняв голову, Драко встретил ее томный взгляд с поволокой возбуждения.
— Черт, прости... Обычно я держусь дольше. Все ты... — с неловкой полулыбкой и хрипотцой в голосе бормочет Драко.
Гермиона снисходительно качает головой.
— Нет, я исправлю, — заверяет он.
Ощущая, как ее стенки все ещё пульсируют, а тело подрагивает от желания, он просовывает руку между их соединёнными телами, нащупывая ее клитор. Гермиона вся изнемогала. Он все ещё был внутри нее; подушечки его пальцев с нажимом кружили вокруг ее набухшего клитора, постукивая по нему.
От этих спазмов глубоко внутри нее, Драко вновь становится твердым. Она такая узкая... Такая неискушенная. Практически невинная. Она заводила его с полуоборота.
Убрав свою руку, он вновь задвигался в ней. И Гермиона обняла его за шею, издавая такой страстный полустон-полувскрик, от которого у Драко по спине пробегают мурашки, и он, уже не сдерживаясь, врывается в ее тело частыми резкими выпадами. Она запрокидывает голову, и по ее лицу бьют струи воды, но ей все равно. Все, что сейчас имеет значение, это он. Она смотрит на него. Капли воды стекают по его точечному лицу, по его широким плечам, по всему его великолепному телу. Между ее бедер все трепещет. Она хотела бы поставить этот момент на повтор, чтобы он никогда не заканчивался.
Прислонившись к друг другу лбами, Драко и Гермиона одновременно прикрывают глаза и со стоном наслаждения в последний раз подаются друг другу навстречу бедрами. И их одновременно сотрясает оргазм такой силы, что на мгновение они забывают, кто они, где они и зачем. Весь мир меркнет. Есть только эта душевая и они — Драко и Гермиона. Единые в бушующей агонии, распространяющейся по их телам от макушки до самых кончиков пальцев. Они жмутся к друг другу, целуются, безуспешно пытаются выровнять сбивчивое дыхание.
— Ты... Ты такая... — прикрыв веки, Драко пытается подобрать наиболее подходящее слово, — ... живая.
Гермиона озадаченно смотрит ему в глаза.
— Конечно, я живая, Драко. И ты тоже живой.
Драко качает головой, словно бы она не так поняла его мысль. И, заглядывая в глубину ее теплых глаз пристальным искренним взглядом, точно заглядывая в самую душу, говорит:
— Иногда я чувствую себя мертвым, но с тобой я всегда живой, Гермиона.
Гермиону трогают его слова до глубины души. И она вновь приникает к его губам, обхватывая его лицо обеими руками. Не прерывая поцелуй, Драко мягко опускает ее на ноги, придерживая за талию. Еле стоя на ногах, Гермиона охает ему в губы, морщась от острой боли, охватившей низ ее живота. Драко смотрит виноватым взглядом и поглаживает ее поясницу. Он убирает мокрые пряди с ее лица и, поглаживая подушечками пальцев ее щеки, невесомо целует в краешек раскрасневшихся губ.
В этом было нечто такое... Он мог целовать ее по-всякому. Со всей пылкостью и страстью: быстро и жадно, словно его жизнь зависела от нее. С нежностью: медленно, смакующе, словно она была самым редким и вкусным деликатесом на планете. Или как сейчас: невинно, с таким трепетом, с каким обычно целуют любимых.
Вылив на ладонь гель для душа, Драко принимается размазывать его по ее телу. Гермиона блаженно прикрывает веки, опираясь руками о его плечи. И открывает только когда чувствует его ладонь у себя между ног.
— Здесь я сама. — Придержав его запястье, она пытается оттолкнуть его руку.
— Не стесняйся, Ангел, — приподняв уголок губ, Драко пытается протиснуть руку между ее сведенных бедер. — Ну же, расставь ноги... — Гермиона отрицательно качает головой, и тогда он добавляет: — Я настаиваю.
Выгнув бровь, он терпеливо ждал, пока она не сдалась под его настойчивым взглядом. Просунув руку ей между расставленных ног, Драко лёгким движением кисти провел вдоль ее складок, смывая своё семя, стекающее по внутренней стороне ее бедер. Затем, использовав гель для душа, тщательно ее вымыл.
Гермионе это занятие показалось интимнее даже, чем секс. Ни один мужчина не прикасался к ней в тех местах, где прикасался Драко. Достав пемзу, он велел ей развернуться к нему спиной, чтобы он смог потереть ей спину. Достаточно смущаясь, Гермиона была против, но Малфой... Малфой, как обычно, добился своего: потискал ее как только мог и где только мог, пару раз шлёпнув по, как он выразился, «классной» заднице. Он даже вымыл ей волосы, несколько раз подряд пробурчав себе под нос: «Мерлин, вот это грива». Гермиона в свою очередь тоже потерла ему спинку, вдоволь пощупала его мускулы, изучила особенности мужской анатомии (на этот раз в трезвом состоянии) и вымыла его шелковистые послушные волосы.
Закончив с душем, Драко первым вылез из кабинки. Взяв белое махровое полотенце, он завернул в него Гермиону. После чего, обтеревшись идентичным полотенцем, повязал его на своих бёдрах, так низко, что то грозило спасть на пол. Проявив ответственность и заботу, он достал из шкафчика в ванной два пузырька с зельями: противозачаточное и обезболивающие. На что Гермиона с облегчением вздохнула, сбросив этот груз со своих плеч.
Время уже близилось к полудню, так что Драко и Гермиона закончив с... утренними процедурами, оделись и спустились вниз, чтобы позавтракать.
Саундтрек: Partition (Originally Performed by Beyonce) [Instrumental] – DJ Turntable
Входные двери Шато-де-Блэк распахнулись, впуская в поместье разгневанную блондинку. С ее уст слетали исконно французские ругательства, когда она скидывала с плеч шифоновую, струящуюся до пола и обшитую мелкими сверкающими камнями, нежно-изумрудную мантию. Переполненная яростью Дафна не сразу обратила внимание на красивую мелодию, потоком льющуюся из гостиной.
Она побрела на звуки фортепиано, стараясь не сильно стучать по полу шпильками. Оказавшись у самой арки, ведущей в гостиную, Дафна невольно улыбнулась от увиденного.
За белым роялем устроился Драко вместе с Гермионой, сидящей у него на коленях. Он водил своими длинными пальцами по клавишам, играя эту прелестную мелодию. А она, положив голову ему на плечо, лениво перебирала волосы на его затылке, прикрыв веки. Драко был также безмятежен: его обычно сжатые челюсти сейчас были расслаблены; губы приоткрыты, а светлые ресницы трепетали. Он едва смотрел на клавиши, машинально водя по ним кончиками пальцев. Солнечный свет падал на переливающуюся крышку фортепиано, на которой стоял поднос с чашками из-под кофе, блюдо нарезанных фруктов и тарелка недоеденных оладий с сиропом.