Не заставив себя ждать, мистер Малфой начал:
— Мало того, что я смирился с мыслью, что единственная стоящая помощь, которую наша семья может принять — это от грязнокровки... Я также примирился с тем, что ты вступил в шайку закоренелых преступников маглоуподобившегося Диллинджера. Я на все это был согласен, лишь бы найти Цисси... Но то, что ты выкинул на этот раз, выше моих сил! — сквозь зубы цедил Люциус, ткнув пальцем в газету. — Признаться, поначалу я не поверил в эту омерзительную статью. Я даже хотел добиваться опровержения, но... застав тебя сегодня с ней... я потерял всякую надежду на то, что наша семья когда-нибудь снова взойдет на былой пьедестал!
Люциус был вне себя. Все его надежды на светлое послевоенное будущее были разрушены, когда его жену похитили, а сын совершенно отбился от рук.
— Ну конечно, все что тебя интересует, отец, — это твой пьедестал, — хмыкнул Драко, лениво растягивая слова.
Его дерзкое поведение ещё больше выводило Люциуса из себя.
— Да как ты смеешь, щенок!? Все это время я только и делал, что налаживал связи для НАШЕГО будущего во Франции. Но ты... Ты напрочь испортил репутацию Малфоев, связавшись с этим отребьем!
— Ах, я испортил репутацию Малфоев? — Драко вскинул одну бровь. — Тебе напомнить, кто связался с сам-знаешь-кем, потянув нас с мамой на самое дно? Только ты виноват в том, что репутацию Малфоев пришлось восстанавливать. Ты виноват в том, что в Англии нам больше ничего не светит. И где же ты был, спрашивается, когда мама пропала? — издав саркастичный вздох, Драко продолжил: — Ах да, ты здесь налаживал свои гребанные связи, в то время как Я занимался ее поисками. Не ты. Так что, отец, не смей говорить мне, что я, видите ли, опорочил репутацию Малфоев.
Пока Люциус не пришел в себя от тирады внезапно осмелевшего сына, Драко добавил:
— И не смей больше никогда так отзываться о Гермионе, иначе можешь считать, что у тебя нет сына... Что, думаю, не сильно расстроит тебя, учитывая, что у нас с ней все серьезно, и мы ни за что не расстанемся.
Вот так.
Откинувшись на спинку кресла, Драко скрестил руки на груди и, заносчиво вскинув подбородок, вперил в отца невозмутимый взгляд, в котором читался вызов.
Пребывая в ступоре, Люциус был обескуражен таким заявлением. За всю его жизнь Драко никогда не перечил ему и не грубил. И уж тем более не бросал вызов, разговаривая не как сын с отцом, а как мужчина с мужчиной.
За непослушание и мелкие нарушения единственный наследник рода Малфоев непременно наказывался. Люциус считал, что воспитал сына по своему подобию. Но теперь убедился, что в Драко больше играют гены его жены. Ее мягкое воспитание никогда не устраивало его, но Люциус не мог перечить Нарциссе в этом. Он хотел отправить Драко в Дурмстранг, Нарцисса настояла на Хогвартсе. И так во всем. В Драко с рождения боролись две стороны. Одна светлая — от матери, другая темная — от отца. Находясь под его влиянием, Драко пытался походить на отца, склоняясь к Малфою в своих генах, но глубоко внутри в нем всегда горело бунтарское пламя Блэков. Поэтому, несмотря на своё безукоризненное влияние на сына, со временем Люциус все больше замечал, что Драко больше похож на мать. И был уверен, что рано или поздно отпрыск выкинет что-нибудь из ряда вон выходящее, подтверждая свою блэковскую суть. Одна чаша перевесила в пользу другой. И тут уже ничего не поделаешь.
— Все ясно, — отчеканил он. — Так или иначе, сейчас не время обсуждать твои похождения...
— Поверь мне, это далеко не похождения, — перебивая, поспешил заверить Драко.
Пропустив его реплику мимо ушей, Люциус продолжил:
— ...Ты абсолютно разочаровал меня. И единственное, чего я сейчас хочу, это чтобы вернулась моя жена, что я тебе и поручил сделать, так что будь хоть немного компетентен и сделай это, пока я занимаюсь делами, которые, уверен, твоя мать, в отличие от тебя, оценит по достоинству.
— Неужели ты думаешь, что ее хоть каплю волнует твоё гребаное положение в обществе? — с горькой усмешкой произнёс Драко. — Ты так и не понял? Все, что ты когда-либо делал ради этого своего положения, никогда не приносило ей должного счастья... Как бы ты ни старался, ты всегда все только портишь.
Люциус выглядел так, словно ему только что залепили пощечину. Как если бы если ему сказали, что все это время он неправильно держал палочку в руках, и делай он это по-другому, то стал бы самым великим колдуном.
С минуту осмысливая сказанное, Люциус внезапно сорвался с места по направлению к выходу, у самых дверей бросив:
— Сделай одолжение, когда будешь со своей шайкой грабить банк, — никто не должен узнать, что мой непутевый сын со своими сообщниками орудовали во Франции.
Когда за ним захлопнулась дверь, Драко устало потёр переносицу, вздыхая. Это был тот момент, когда сбрасываешь с себя груз, высказывая человеку то самое, что уже давно хочешь ему сказать. Не сказать, что этот разговор был приятным, но Драко был рад, что наконец осмелился высказать все отцу. Неважно, что он теперь думает о нем. Неважно, что он разочаровал его. Все, что Драко делает, и с кем он это делает — самое правильное, что он когда-либо делал в своей жизни.
Саундтрек: Big Soul – La belle et la bete
Позднее, после скоропостижного ухода Малфоя-старшего банда начала финальные приготовления. Гермиона облачилась в пошитую Дафной специально для этого дня изящную ярко-красную кружевную блузку-боди с высоким горлом и необычайно объемными длинными расклешенными от локтя рукавами с оборками, которые порхали, словно крылья бабочки, всякий раз когда девушка поднимала руки; сзади от воротника блузки по спине шлейфом струилась накидка, выполненная из того же оттенка и материала. Подчеркивали силуэт черные брюки-клеш с завышенной талией и оригинальные туфли с карминовой нитью узоров на носу и черной подошвой. Багряная помада на губах и буйная грива каштановых кудрей прекрасно гармонировали со страстным огненным образом Грейнджер.
Блистая изяществом и женственностью, пылкая чаровница, олицетворяющая Гриффиндор, вышла во двор поместья, где увидела настоящую диву Слизерина под объективом колдокамеры в руках Блейза, устроившего своей девушке колдосессию.
На этот раз Дафна просто превзошла саму себя. На ее точеных плечах был накинут жакет из пышного сиреневого ворсистого меха. Под ним девичий торс обтягивало умопомрачительно-сексуальное полупрозрачное боди с глубоким вырезом, выполненное под бюстгальтер с замысловатой конструкцией, которую украшали бриллианты; на живот и рукава-перчатки переходила облегающая, как вторая кожа, прозрачная ткань, сверкающая блёстками. На бедрах Дафны сидели черные джинсовые шортики, что открывали вид на ее превосходные длинные ноги, обутые в крутые броские ботфорты на каблуках, с широким голенищем цвета железа и декором из россыпи ярких, как звёзды, вкраплений кристаллов. И это было ещё не всё. Весь ансамбль дополняли рассыпанные по сиреневому меху завитые блондинистые локоны и черная вуаль, скрывающая глаза тонкой вязью кружев, увенчанная на макушке девушки дымчатой короной из витиеватых, тончайших перьев и веточек. Довершали образ макияж в пепельно-розовых тонах и экзотические увесистые серьги с черными и сиреневыми перьями.
Эффектная гламурная блондинка источала собой шик и блеск, позируя на фоне черного мощного, как конь, Додж чарджера Блейза, припаркованного рядом с мустангом Малфоя.
Не уступающие друг другу культовые автомобили стояли рядом, словно экспонаты на автомобильной выставке. На их номерах, соответственно владельцам, красовались надписи: «Дракон» и «Кобра».
Вот ведь самодовольные засранцы.
Забини выглядел очень брутально в стильной куртке-бомбере цвета хаки, что делала его спортивные плечи ещё шире; черной майке, выгодно подчеркивающей рельефность его подкаченного торса; черных джинсах и байкерских ботинках. На шее мулата болтались парочка цепей и черная бандана с белым узором. Когда же Блейз повернулся спиной, выбирая для Дафны новый ракурс, Гермиона увидела на его бомбере символичное изображение королевской кобры.
В стороне от этой парочки, прислонившись к дверце Босса и скрестив свои длинные ноги, стоял Драко с сигарой в руках... Облаченный в жемчужно-белый элегантный костюм и футболку с глубоким v-образным вырезом в тон, — он был просто прекрасен. На его груди все так же поблескивала серебряная цепочка. Его платиновые, уложенные волосы и алебастровая кожа сливались с непривычно для него светлыми одеждами. Будто бы ангел, разве что только крыльев не хватало.