В этот период Чжоу Цзыхэ стал уговаривать Камбуна открыть собственную школу и начать преподавать кэмпо. Окинавец из скромности долго отказывался, но, в конце концов, не устоял перед уговорами учителя. В начале 1907 г. в возрасте 30 лет Уэти Камбун открыл собственное додзе в городе Наньсэй, приблизительно в 300 км к юго-западу от Фучжоу. У него быстро появилось большое число учеников. Сам Камбун в этот период тоже не забросил тренировки и каждые полгода совершал поездки к Чжоу Цзыхэ для повышения квалификации.
В этот период Камбун познакомился с мастером стиля Белый журавль, уроженцем Фучжоу У Сяньгуем (яп. Го Кэнки; 1886–1940). У Сяньгуй неоднократно посещал школу Чжоу Цзыхэ и додзе Уэти в Наньсэй, чтобы пообщаться с талантливым окинавцем. В процессе этого общения происходил обмен знаниями в области боевых искусств.
В течение трех лет дела у Уэти шли как нельзя лучше. Он преподавал "Пангайнун-рю" в своей школе и торговал лекарствами, пользовался большим уважением в округе как сострадательный, приятный человек. Но затем произошел трагический случай, из-за которого Уэти пришлось покинуть Фуцзянь и уехать на родину.
Традиционная версия, объясняющая этот факт, такова. В период ужасной засухи один из учеников Уэти поссорился с соседом из-за использования канала, орошавшего рисовые поля. Ссора переросла в драку, и ученик Уэти одним ударом убил односельчанина, рефлекторно отреагировав на рывок разъяренного крестьянина, бросившегося в атаку. При последующем разбирательстве селяне обвинили в случившемся Уэти, научившего ученика смертоносным приемам, назвали его учителем убийц и потребовали убраться с их территории. Оскорбленному до глубины души Уэти ничего не оставалось, как оставить насиженное место, в глубине души зарекшись преподавать кэмпо.
Однако относительно недавно появилась новая версия случившегося, согласно которой сам Камбун был вовлечен в драку и нанес разящий удар. Тояма Сэйко, который на протяжении 10 лет был учеником Уэти, рассказал, что слышал, как Уэти Камбун рассказывал своему ближайшему другу и ученику Томоесэ Рюю, что однажды он использовал удар змеи, который позднее замаскировал под форму журавля, и убил человека, из-за чего ему пришлось бежать из Китая.
Упомянутый здесь прием представляет собой удар кончиками пальцев сверху вниз, наносимый в артерию, скрытую за ключичной костью. Этот удар считался в Пангайнун-рю столь же опасным, как укус кобры, и, по словам Уэти, результатом его была неминуемая смерть жертвы. После инцидента Камбун поклялся более никогда не использовать этот прием в классическом варианте, который он изучил в школе Чжоу Цзыхэ. Кроме того, он использовал образ журавля, чтобы скрыть прием кобры, и в преподавании Пангайнун-рю стал делать меньший акцент на эту опасную технику. Похоже, сведения о тонких различиях старинной и современной версий этого приема Уэти Камбун унес с собой в могилу.
Кроме того, с тех пор Камбун стал уделять особое внимание моральным качествам, прекрасно осознавая, сколь опасен может быть натренированный убивать преступник. В дальнейшем он всегда учил, что развитие самоконтроля и формирование характера в практике боевого искусства гораздо важнее, чем изучение техники. Но все это было только через много лет после происшествия. В первые же годы после него Уэти вообще отказывался учить кого бы то ни было. Несмотря на все уговоры учеников и Чжоу Цзыхэ, в 1910 г. он закрыл свое додзе и покинул Китай.
За те 13 лет, которые Уэти Камбун провел в Срединном царстве, он изучил три ката: Сантин, Сэйсан и Сансэйрю. Он не успел лишь изучить ката Супаринпэй, которое также было частью учения Чжоу Цзыхэ.
Несколько окинавцев, вернувшихся на родину ранее, в том числе и друг Камбуна Мацуда Токусабуро, уехавший из Китая в 1901 г., были арестованы и посажены в тюрьму на срок в 1 год за уклонение от военной службы. Для того чтобы избежать подобной участи, Уэти принял все необходимые меры. Когда он в феврале 1910 г. приехал на Окинаву, он выглядел как китаец, одевался как китаец, вел себя как китаец и говорил по-китайски. Так ему удалось избежать ареста. Казалось бы, Камбун должен был вернуться на родину с триумфом, ведь ему удалось осуществить свою заветную мечту, но настроение мастера было совсем иным. После краха, постигшего его в Китае, он вернулся домой, где его могли подстеречь неприятности, подавленным и измученным волнениями.