— Ну? Знаете, что это такое? — проскрипел генерал.
— Да, пожалуй. Мы последуем путем, обозначенным красными чернилами, и отыщем конец радуги. Только вот что это такое?
— Патрульная тропа. По которой разводили патрули.
Я покачал головой и постарался придать своему лицу несколько неуверенное выражение.
— Наверняка этот план устарел лет на двадцать и…
— Чертов дурак. За двадцать лет они не изменяли эти оборонительные сооружения. Да и зачем?
Маганхард всматривался в рисунок из–за моего плеча.
— Эта штука чего–нибудь стоит? — подозрительно спросил он.
— План подлинный, это точно. Зачем бы ему держать у себя фальшивый? Возможно, он хранит его в папке с сорокового года, дожидаясь кого–нибудь, кому он мог бы его продать.
Генерал издал дребезжащий смешок.
Маганхард указал пальцем на оборванный уголок плана.
— Что вы отсюда оторвали?
— Имя человека, от которого я это получил, — ответил генерал.
Я сложил план и запихнул в карман.
— О'кей, — отрывисто бросил я. — Итак, оказавшись там, мы сумеем перейти границу. Но каким образом мы доберемся до границы?
Генерал откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Все это включено в сумму. Вас туда отвезет Морган.
— Да? А к чему такой сервис? Я мог бы взять машину напрокат где–нибудь по пути.
— Ну да, — хмыкнул генерал, не открывая глаз. — И тем самым сообщить им, в какой именно машине вы едете. Это выяснят первым делом. Но они никогда не остановят мою машину. Они все ее отлично знают.
— Стоящая, должно быть, машинка, — буркнул Харви. Он явно был настроен подозрительно. Как, впрочем, и Маганхард, но у него это было врожденным.
— Машинка стоящая, как вы изволили заметить, — невозмутимо отозвался генерал.
Я был склонен ему верить. Да, собственно, в любом случае у нас было больше шансов на удачу, передвигаясь в его машине, нежели в любой другой, взятой напрокат. Швейцария — страна небольшая, и, как ни крути, нам все равно пришлось бы ехать вдоль центральной долины, где расположены почти все крупные города: Фрибур, Берн, Люцерн, Цюрих — таким образом, выбирать нам предстояло всего лишь из трех автомагистралей.
— Послушайте, я не уверен, что мне по вкусу эта идея… — медленно протянул Харви.
— Департаментом идей заведую я, — резко оборвал его я. — Заткнитесь и полюбуйтесь лучше на эти чудесные пистолеты!
Он вздрогнул, как будто я ударил его по лицу. Затем медленно повернулся и принялся разглядывать оружие, висевшее над камином.
Мисс Джармен с негодованием уставилась на меня.
— А не пора ли нам отправляться в путь? — поинтересовался Маганхард.
Я посмотрел на часы — почти полдень. Нам предстояло преодолеть триста километров. Примерно пять часов езды.
— Особенно торопиться нам ни к чему, — сказал я. — Границу мы сможем перейти только после наступления темноты, то есть после половины девятого. И незачем растягивать поездку — безопаснее отсидеться здесь.
— В таком случае вы составите мне компанию за ленчем? — осведомился генерал.
— Значит, мы будем в Лихтенштейне не раньше девяти? Чудесно, — процедил Маганхард. — А что, если машина сломается?
— Сержант! — окликнул генерал. — Когда в последний раз ломался наш автомобиль?
Морган нахмурился и принялся рассуждать:
— Сэр, у нас были проблемы с глушителем в пятьдесят шестом году. Но это нельзя назвать настоящей поломкой. По–моему, в последний раз у нас испортилась электропроводка — и было это, пожалуй, в сорок восьмом.
Я улыбнулся.
— Ладно. Ленч подадут сюда?
— Разумеется, — отозвался генерал.
Ленч накрыли на столе в противоположном конце комнаты. Морган принял у дверей подносы и сам расставил еду — видимо, чтобы официанты не углядели Маганхарда. Первой моей мыслью было, что это только вызовет у них лишние подозрения, но затем я вспомнил, что генерал живет в этом отеле более сорока лет. Сорок лет — срок, конечно, недостаточный для того, чтобы перестать вызывать подозрения у официантов, однако вполне достаточный для того, чтобы приучить их проявлять забывчивость, когда полиция заявляется с расспросами.
Мы отведали форели и эскалоп из телятины, который оказался мягким, как масло, — судя по всему, генерал не принадлежал к движению за пережаренные ростбифы, которых настоятельно требовали большинство английских гостей Монтрё. Он продолжал потягивать из бокала свое выдохшееся шампанское, а остальные получили свежее холодное «Айлер Херренберг».
Трапеза прошла в тишине, не считая генеральской манеры поглощения пищи. Маганхарда, которому не терпелось поскорее тронуться в путь, явно раздражало, что единственно правильным решением было просто ждать. Харви молчал, мрачно нахмурившись. За весь ленч он выпил единственный бокал вина, однако осушил его в три больших глотка и нервно вертел в руках бокал, отсчитывая секунды до того момента, когда сможет сделать следующий глоток.
Когда стрелки часов приблизились к половине второго, Морган начал разливать кофе. Генерал осведомился, не желаем ли мы ликера, и я поспешно отказался, чтобы передать недвусмысленный намек Харви. Он одарил меня едва заметной кривой ухмылкой и, когда очередь дошла до него, только покачал головой. На ликер желающих не нашлось.
Я пытался придумать какую–нибудь тему для разговора, чтобы убить время и помешать Маганхарду и генералу пуститься во взаимные оскорбления и этим только усугубить положение.
Однако, прежде чем я успел что–нибудь придумать, генерал посмотрел на Харви и сказал:
— Насколько я понимаю, вы телохранитель. Что думаете о моей коллекции?
Харви обернулся и мельком глянул на оружие, висевшее над камином.
— Полагаю, она недешево вам обошлась.
— Это одна из лучших коллекций в мире. Для своего времени. Однако… — лицо старика растянулось в некоем подобии улыбки, — я думал, что вы, возможно, оцените ее с несколько иной точки зрения.
Харви пожал плечами.
— Если вы имеете в виду ценность этих пугачей как оружия, то, на мой взгляд, от булыжников было бы больше проку. А как произведения искусства… беда в том, что это пистолеты. Из–за подобного хлама усовершенствование оружия приостановилось на две сотни лет. Да и вклад их в искусство, полагаю, был не больно–то велик.
— Постойте, — вмешался я. — В наше время вам ни за что не удалось бы раздобыть подобных образчиков ручной работы.
— И слава Богу. — Харви мотнул головой в сторону экспозиции. — Посмотрите на них повнимательнее: все эти приклады с резными финтифлюшками держать в руке чертовски неудобно, кроме того, готов поспорить, у большинства из них очень тяжелые стволы. Конечно, кое–какие материалы подешевле были куда лучше — например, дуэльные пистолеты имели удобные рукояти и были хорошо сбалансированы. Но когда ведущие оружейники производили такие вот штуковины, остальные старались не отставать. Вот и угробили двести лет, украшая пистолеты гравировкой да золотыми проволочками. А знай они свое дело, занялись бы лучше изучением химии да изобрели пистоны и патроны на двести лет пораньше. Но их это не интересовало — это было чересчур прозаично. А они хотели быть творцами, художниками. Хотели забыть о том, что делают пистолеты. — Он в упор посмотрел на генерала. — Вот и сотворили в итоге эти ваши штуки. Конечно, в качестве обоев они дороговаты, однако место им именно на стене.
Вообще–то я ожидал, что генерал разразится гневной тирадой, как только Харви предоставит ему такую возможность. Однако он всего лишь медленно кивнул и проскрипел:
— Любопытная точка зрения, молодой человек. Почему же вы так упорно ее придерживаетесь?
Харви пожал плечами, нахмурился и медленно произнес:
— Пистолеты существуют для того, чтобы убивать людей. И больше ни для чего — иного применения для них просто не существует. Наверное, мне не по душе, когда их наряжают в маскарадные костюмы.