– Ты хочешь сказать, что он предвидел?…
– О! Я ничего не утверждаю. Марей закурил сигарету.
– Ладно. Не буду тебя больше задерживать… Сегодня вечером ты свободен?
– Я всегда свободен.
– Тогда я, наверно, напрошусь к вам ужинать.
– Так, так! – улыбнулся Бельяр.
– Видишь, я старею, – вздохнул Марей.
– Скажи лучше, тебе надоело жить одному. Женись.
– Не говори глупостей.
Комиссар спустился вниз, еще раз посмотрел на окно, через которое убийца должен был бежать, но не бежал, потому что… Пожав плечами, Марей направил машину к заводским воротам.
В конце улицы катила свои воды Сена. Марей оглядел набережную с дремавшими кое–где бродягами, лодки, баржи, подъемные краны… Самоходная баржа поднималась вверх по течению, и шлюпка билась в струе за ее кормой. Достаточно было спрятать цилиндр на борту какой–нибудь лодки, добраться до катера… Река впадала в море. Монжо в этот момент, возможно, был уже далеко от берега, вне досягаемости. Марей вернулся в Париж, позвонил из бистро Мишо.
– Это ты, дружище Пьер?
– У меня для вас новость, патрон. Только что звонил Фред. Он раздобыл адрес этого малого. Сказал, что объяснит вам… Это в Леваллуа… Набережная Мишле… Фред уже поехал туда.
– А номер дома?
– Ах, верно, чуть не забыл… 51 бис… Вроде бы маленький домик.
Марей кинулся к своей машине и проскочил весь Леваллуа, то и дело по–идиотски рискуя столкнуться с кем–нибудь. Но ему не терпелось покончить с этим. Покончить? По правде говоря, достаточных улик для того, чтобы арестовать Монжо, не было. Он отправил заказное письмо бывшему хозяину, и Сорбье получил это письмо в день своей гибели. Вот и все. Любой адвокат… Марей мог установить слежку за Монжо, в крайнем случае мог вызвать его к себе, чтобы допросить, но не более того. Во всяком случае, ему хоть будет что ответить Люилье.
На набережную Мишле, изнемогавшую под лучами августовского солнца, больно было смотреть. Склады, облезлые дома, чересчур высокие здания, узкие и темные, словно нарисованные на небе. Фред расхаживал перед заржавевшей оградой. Подняв большой палец, он с взволнованным видом пошел навстречу комиссару.
– Он у нас в руках, патрон.
– Ты его видел?
– Вот как вас. И не далее как сейчас, в тот самый момент, когда он шел обедать.
– Ты позволил ему уйти?
– Гувар следует за ним.
– Видно, что он чего–то опасается?
– Кто, он? Да что вы! Он разгуливает, как будто в отпуск приехал: руки в карманах, сигарета в зубах… Кормится он на улице Броссолет, в бистро «У Жюля». В двух шагах отсюда.
– Как же ты разыскал его?
– Самым обычным образом!.. Мы обошли все тотализаторы на Монмартре, где Монжо. когда–то жил. Один гарсон в кафе узнал его по фотографии, он дал нам адрес своего приятеля, таксиста. Так мы и добрались до нашего типа. Дело, как видите, нехитрое.
– Весьма любопытно, – буркнул Марей. – Ты останешься здесь. Свистни один раз, если увидишь, что он возвращается. Хочу заглянуть к нему в берлогу.
Калитка была не заперта. По обе стороны аллеи запущенный, заросший сорняками садик. Сам домик казался крошечным, грязным, мрачным, с обеих сторон его сжимали кирпичные здания с нависавшими над ним балконами, трубами, телевизионными антеннами. При помощи отмычки Марей открыл дверь первого этажа. Справа от входа он увидел кухню и бельевую; слева – что–то вроде гостиной, откуда шла лестница наверх. Марей ступал осторожно, все время прислушиваясь. От стен с почерневшими, отставшими обоями веяло затхлостью. Марей поднялся на второй этаж, вошел в первую комнату. То была спальня Монжо. Железная кровать, два стула, на стопе кувшин для воды, на полу – раскрытый чемодан, за дверью на вешалке висела одежда. Окно выходило на набережную. Марей подошел к нему. Взгляд его скользнул по Сене и остановился на том берегу… Подъемные краны, строения… На той стороне раскинулся проперголевый завод. Марей узнавал все до мельчайших деталей. Он даже сумел разглядеть каштан, скрывавший от него окна флигеля инженеров. Он отошел от окна, порылся в чемодане. Белье, ботинки, носовые платки и на самом дне что–то твердое. Марей раздвинул платки и покачал головой. В руках у него оказался бинокль. Он навел его на тот берег, и ему почудилось, будто он разгуливает по заводу. Тогда он осторожно положил бинокль на место и бесшумно вышел.
Комната рядом служила чуланом: старая печурка, матрас, сломанный шезлонг, комод без ящиков. На окне никаких занавесок. Марей уткнулся лбом в стекло и снова отыскал взглядом заводской каштан…