Я положил трубку, вернулся в контору и сказал Вэйлу:
— Вполне естественно, что я хотел знать, о чем будет говорить по телефону клиентка мистера Вулфа, и также вполне естественно, что вы сразу догадались об этом. — Я повернулся к Вулфу. — Миссис Вэйл позвонил полицейский офицер из Уайт–Плейнс и сообщил, что там обнаружен труп женщины. Где — он не сказал. Полицейские полагают, что это Дина Атли. «Видимо, найдено что–то связывающее ее с миссис Вэйл, — может быть, адрес. Полицейский попросил миссис Вэйл приехать в Уайт–Плейнс для опознания тела, но ни она, ни мистер Вэйл не хотели бы туда ехать. Я предположил, что он, возможно, пожелает попросить вас послать меня.
Вулф, хмуро смотревший на Вэйла, перевел на меня взгляд.
— Она умерла насильственной смертью?
— Миссис Вэйл об этом ничего не знает.
— Послушайте, — заговорил Вэйл, стоявший у моего стола, — но это же кошмарно! Пожалуй, туда следует поехать мне.
— Если убита действительно мисс Атли, — заявил Вулф, — полицейские обязаны спросить у вас, где вы были вчера вечером, такова уж процедура в подобных случаях.
— Я никому, даже вам, не скажу до пятницы, где был вчера вечером.
— В таком случае вы тотчас же окажетесь под подозрением. Вам следует немедленно посоветоваться с женой. Если для опознания поедет мистер Гудвин, его обязательно начнут спрашивать, какое отношение он имеет к покойной, где и когда видел ее. Вам известно, что вчера она приходила сюда?
— Да, жена мне сказала, но Гудвин не будет рассказывать полицейским, зачем именно она приходила к вам?
Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, а Вэйл хотел было сказать что–то, но, поняв, что Вулф все равно не услышит, промолчал. Он подошел к креслу, сел, но тут же вскочил. Направился было к выходу, но с полдороги вернулся, подошел к столу Вулфа и остановился, не сводя с него глаз.
Вулф наконец выпрямился в кресле, открыл глаза и сказал:
— Арчи, позвони миссис Вэйл.
— Но здесь — я, — заявил Вэйл, — вы можете говорить со мной.
— Мой клиент, мистер Вэйл, не вы, а ваша жена.
Я набрал номер телефона, который запомнил еще вечером во вторник. Когда мне ответил женский голос, я сказал, что мистер Ниро Вулф желает поговорить с миссис Вэйл.
— У телефона Элтея Вэйл, — вскоре послышался голос нашей клиентки. — Мистер Вулф?
Я подал знак Вулфу, он взял трубку. Я слушал разговор по параллельному аппарату, хотя Вэйл попытался было выхватить у меня трубку. Сказал ли Вэйл при этом что–нибудь, я не знаю, так как прислушивался к словам Вулфа.
— Здравствуйте, мадам. Я с удовольствием встретился с вашим супругом, также, как несомненно, и вы. Телефонный звонок из Уайт–Плейнс выдвигает новую проблему, но у меня есть одно предложение. Как я понимаю, вы предпочли бы не ездить в Уайт–Плейнс для того, чтобы сказать, является ли мертвая женщина Диной Атли. Это так?
— Да. Арчи Гудвин согласился поехать туда.
— Ну, Арчи Гудвин всегда готов поехать. Он… весьма энергичный человек. Однако есть некоторые трудности. Если покойная действительно Дина Атли, его обязательно спросят, когда и где в последний раз он видел ее, и если он сообщит, что вчера она приходила ко мне, от него тут же потребуют все подробности. И тогда ему придется упомянуть о том обстоятельстве, что в результате разговора с ней у нас сложилось серьезное подозрение в ее причастности к похищению вашего мужа…
— Дина? Дина была замешана в этом? Чушь! Почему у вас возникло такое подозрение?
— Пока я не хочу говорить об этом. Может быть, позднее расскажу, а возможно, и нет. Так вот, полицейские потребуют всю информацию о похищении не только от Гудвина и от меня, но и от вас с мужем, ждать до пятницы они не согласятся. Вероятно, что…
— Какие у вас основания подозревать Дину?
— С этим придется подождать… У меня есть одно предложение. Вы выдали мне чеки на шестьдесят тысяч долларов, но часть этой суммы я обещал вернуть, если ваш муж останется в живых и возвратится домой. Разумеется, мне хотелось бы оставить себе всю сумму, но тогда я должен проделать определенную работу для вас. Мое предложение таково: я поручаю мистеру Гудвину выехать в Уайт–Плейнс для опознания. Если это окажется мисс Атли, он сообщит, что видел ее вчера у меня в конторе, где мы беседовали по поводу одного конфиденциального поручения, для выполнения которого вы пригласили меня и, сославшись на мои указания, откажется от сообщения иных подробностей. Кроме того, за себя и за него я дам вам обязательство до одиннадцати часов утра пятницы без вашего согласия ничего не говорить о похищении вашего супруга. Несомненно, это причинит нам определенные неудобства, возникнут серьезные затруднения, в связи с чем вам придется освободить меня от обязательства возвратить вам какую–то сумму, тогда мы будет квиты. Добавлю, конечно, не для того, чтобы оказать давление на вас, а просто для сведения, что, если вы не найдете возможным принять мое предложение, мне придется немедленно информировать соответствующие власти о похищении, поскольку оно является преступлением, наказуемым смертной казнью.
— Это же шантаж!
— Вовсе нет. Я согласился пойти на серьезный риск за не такой уж большой гонорар, но если вы не согласны, я снимаю свое предложение. Сегодня я верну вам чеки, и таким образом будет законч…
— Нет! Не кладите трубку! — Миссис Вэйл помолчала, а потом добавила: — Я хочу переговорить с мужем.
— Пожалуйста. — Вулф обвел взглядом кабинет и посмотрел на меня: — Где он?
— Смылся. Сразу же после того, как вы упомянули, что мы подозреваем Дину. Он ушел. Я слыхал, как хлопнула парадная дверь.
— А я не слыхал… Миссис Вэйл, ваш муж ушел, наверное, домой. Я не видел, как он ушел. Я верну вам чек…
— Нет! — И снова пауза, на этот раз долгая. — Ну хорошо, пошлите Арчи Гудвина в Уайт–Плейнс.
— Вы принимаете мое предложение?
— Да, но я хочу знать, почему вы заподозрили Дину в причастности к похищению. Это же невероятно!
— Для вас — да. Мы сделали лишь предположение, возможно, ошибочное. При случае я все объясню вам, но не сейчас. Извините, я должен отправить мистера Гудвина…
Вулф положил трубку, то же самое сделал и я, а потом, пройдя в прихожую, проверил, закрыта ли парадная дверь, заглянула гостиную и, вернувшись, сказал:
— Вэйл действительно ушел. Я, конечно, не думал, что муж нашей клиентки выкинет какой–нибудь трюк, но не исключал, что, растерявшись, он хлопнет дверью, а сам останется в доме. Какие указания?
— Не вижу в них необходимости. Ты слыхал мой разговор с миссис Вэйл.
— Да? Ну, что ж, пожалуйста. Меня полицейские отправят в кутузку, а вы свой гонорар получите. Скажите, нас интересует что–нибудь? Мы должны знать, что произошло с ней, когда и где?
— Нет, нас это не интересует и не касается.
Я направился было к двери, но у порога остановился.
— А знаете, — сказал я, — ведь не исключено, что вам придется пожалеть об этом. Вы же прекрасно понимаете, что нас это интересует и нас это касается, и вам, возможно, придется поработать, а следовательно, мне следует попытаться собрать кое–какие факты, пока они еще тепленькие. Вы можете согласиться с этим? Нет? А почему? Да только потому, что, по вашему мнению, я… энергичен и все равно соберу необходимые факты для того, чтобы иметь их наготове к тому времени, когда они понадобятся вам. Но на этот раз вы заблуждаетесь. Если мне кто–то попытается дать какую–либо информацию по делу, я скажу, что меня не интересует это.
Я вышел, взял пальто, оставил шляпу на вешалке, спустился на тротуар, прошел по Девятой авеню за угол в гараж, где стоял принадлежащий Вулфу «седан–герон» модели 1961 года, на котором всегда езжу.
Глава 4
В час пятнадцать дня прокурор графства Вестчестер Кларк Хоберт, прищурившись, взглянул на меня и сказал:
— Гудвин, вы запутались и должны отдавать себе отчет, к чему это может привести.
Мы находились в его кабинете — большой угловой комнате с четырьмя окнами в здании «Корт–хауза». Хоберт восседал за письменным столом, всем видом давая почувствовать свое положение избранного слуги народа. У него был сильный подбородок, живые острые глаза и огромные торчащие уши. Я сидел сбоку от стола, а в креслах перед ним расположились капитан Сандерс и начальник уголовного розыска местной полиции Бен Дайкс, с которым я встречался раньше. Виделись мы с ним в последний раз года два назад; за это время Дайкс располнел, и когда он сидел, живот у него несколько свешивался над поясным ремнем. Однако до меня доходили слухи, что он по–прежнему остался очень неглупым, толковым детективом.