Также был описан, но не показан по телевидению чемодан, в котором были деньги: коричневой кожи, размером двадцать восемь на шестнадцать на девять дюймов, старый, потертый, на трех ремнях — одним посередине и двум по краям. Миссис Вэйл брала его с собой в банк, где в него были сложены деньги.
Оставалась единственная надежда — найти кого–нибудь из тех, кто был в ресторане «Фоулер» или «Жирном теленке» в среду вечером и мог видеть одного из похитителей. Лицо человека, которому мисс Вэйл передала чемодан, было скрыто платком. Предполагалось, что миссис Вэйл никому не показывала записок, которые она вынимала из телефонной книги. Посетители обоих заведений запомнили миссис Вэйл, а кассир в ресторане «Фоулер» видел, как она листала телефонную книгу в будке, однако никто не заметил, чтобы кто–нибудь проявлял к ней особый интерес.
Погребальная служба по Джимми Вэйлу была назначена в субботу на одиннадцать часов утра в Дэнстэнской церкви.
Благодаря Ниро Вулфу и Арчи Гудвину (хотя никто не поблагодарил нас за это, кроме Лона Коэна), убийство Дины Атли получило широкую огласку в печати и в эфире. Сообщалось не только о том, что тело было обнаружено на месте или поблизости от того места, куда миссис Вэйл доставила выкуп, но кто–то проговорился, то ли в Уайт–Плейнс, то ли на Манхэттене, что она была соучастницей похищения. Итак, Кремер согласился с умозаключением, которое Вулф сделал на основании записок и сообщил об этом в Вестчестер, поэтому, когда Бен Дайкс явился к нам в одиннадцать тридцать, пришлось выдумывать ему объяснение.
Как уже сказано, я был в конторе, слушая девятичасовые известия по радио, когда Сол, Фред и Орри спустились из комнаты Вулфа. Новости о похищении и об убийстве уже были переданы, поэтому я выключил приемник и приветствовал всю троицу. Если нам понадобится детектив для сложного дела и вам бы предложили выбрать одного из тех, вы, наверное, остановили бы свой выбор на Фреде Даркине или Орри Кэтере и совершили бы ошибку. Фред был высок, широк в плечах и выглядел надежным и честным, каким он являлся в действительности, однако он был слегка медлителен для ситуаций, нуждающихся в мгновенных решениях. Орри был строен, красив и умен и быстро ориентировался в любых ситуациях, однако заключения его, случалось, бывали поверхностны. Сол был небольшого росточка, жилист, с узким длинным лицом и крупным носом. Всегда казалось, что ему пора побриться, он носил кепку вместо шляпы, и его штаны, как правило, были выглажены неделю тому назад. Но во всем Нью–Йорке не было ни одного агентства, которое отказалось бы взять его на работу, если бы он не предпочитал независимость. Десять долларов в час, которые он получал, были ничто по сравнению с тем, что ему удавалось достичь.
— Мне нужна фотография Ноэля Теддера, — сказал Орри.
— А мне Ральфа Парселла, — сказал Фред.
— Значит, выберете каждый по одному? — Я направился к сейфу и, присев на корточки, повернул ручку. — Самый лучший способ тратить впустую время и деньги. Что касается фотографий, то у меня только вырезки из газет.
— Я достану у Лона, — сказал Сол. — Мистер Вулф говорит, что он куплен вами.
— Конечно! — Я открыл сейф и достал коробку с деньгами. — Грузовик, доверху забитый фотографиями, ничто по сравнению с тем, чем он нам обязан. Значит, тебе достался Эндрю Хлад?
Он кивнул и добавил, что Вулф велел мне находиться в конторе и ждать телефонных сообщений. Так я и знал! В сложных случаях всегда приятно знать, что для нас работают три хороших человека, но мне–то придется сидеть у телефона и только в случае необходимости отправиться помогать им. Я выдал каждому из них по две сотни потрепанными пятерками, десятками и двадцатками, занес эти деньги в расходную книгу, и они ушли. Они явились в восемь, сейчас было уже девять тридцать, так что на нашем балансе было уже минут тридцать семь с полтиной.
Просмотрев утреннюю корреспонденцию, я занялся данными о произрастании и цветении орхидей. Я их перепечатывал на отдельных карточках, принесенных из оранжереи, делая записи вроде следующей: «27 банок удобрения без следов плесени через автоклав 18 фунтов 18, 4, 61», — я с тоской ожидал звонка либо от Ноэля, либо от Маргот, и даже от их родительницы. Но до одиннадцати, когда вниз спустился Вулф, никто и не позвонил. Теперь–то уж никто и не позвонит, потому что все они были на похоронах.
Совещание с Беном Дайксом, явившимся в 11.40, с опозданием на десять минут, вопреки моим ожиданиям, прошло совершенно гладко. Он даже не намекал на какие–либо беды, которые нас ждут, хоть и упомянул, что Хоберт рассматривает вопрос о том, нужно ли привлекать нас к суду. Единственное, что ему было нужно от нас, это информация. Он видел наше объявление в газетах, знал, что мы рассказали Кремеру и что я рассказал Мандельбауму, но этого ему было мало. Поэтому он крутился и юлил, пытаясь выведать у нас хоть что–нибудь. Он не говорил этого, но главным для него было то, что похититель получил полмиллиона долларов выкупа на территории его графства. Возможно, эти деньги все еще находились в графстве, спрятанные где–то; если он их отыщет, то, кроме радости, это принесет ему и прямую выгоду. Если попутно он узнает что–либо об убийстве Дины Атли, очень хорошо, но это уже второстепенное дело. Он пробыл у нас больше часа, пытаясь выискать хоть какую–нибудь наводящую нить в том, что говорили миссис Вэйл, Маргот или Джимми. Когда он уходил, я сказал, что территория графства Вестчестер принадлежит ему и он и его люди должны знать, как им следует действовать. Он буркнул ему «конечно». Проблема заключалась в том, чтобы его не обошли полиция штата и супермены ФБР.
В час дня по радио не передали ничего нового, не было новостей и у нас. Звонили Сол, Фред и Орри. Все втроем они отправились на похороны, которые облегчали их задачу. Ничего не поделаешь — куда бы объект ни пошел, вы должны следовать за ним. Однажды я болтался четыре часа по Пятой и Мэдисон–авеню, следя за парнем и прибегая ко всем известным мне уловкам и ухищрениям только ради того, чтобы в конце концов узнать, что он искал в магазинах пару серых подтяжек с желтой полоской.
Именно такой неудачный день был сегодня. Снова молоки на обед, на этот раз приправленные свининой и поджаренные в сметане с добавлением всяких трав. Каждую весну я поглощаю столько молоки, что молю бога придумать им другое употребление. Пусть ими давятся киты. Около трех часов дня, когда мы вернулись в контору, произошло некоторое развитие действия, если можно так назвать. Позвонил Орри Кэтер и доложил, что его и Фреда объекты находятся вместе. Он звонил из телефонной будки на углу Пятьдесят четвертой улицы и Лексингтон–авеню. Ноэль Теддер и Ральф Парселл только что вошли в аптеку напротив. Вот и все. Через десять секунд после того, как я повесил трубку, телефон вновь зазвонил. Ноэль Теддер. Просто мурашки по спине, если представить себе, что Фред и Орри с другой стороны улицы не спускают глаз с аптеки, а тот, за кем они следят, разговаривает со мной по телефону. Ноэль сказал, что уговорил дядюшку Парселла посетить Вулфа и что он будет у нас через двадцать минут. Я повернулся к шефу; он взглянул на часы и ответил категорическим нет.
— Сожалею, мистер Теддер, но мистер Вулф будет…
— Я так и знал! Моя сестричка!
— Ваша сестричка тут не при чем. Мистер Вулф отказал ей, договоренность с вами остается в силе. Но мистер Вулф занят с четырех до шести. Может ли мистер Парселл прийти в шесть?
— Сейчас узнаю. Не вешайте трубку. — Спустя полминуты. — Да, он будет у вас в шесть.
— Хорошо. — Я повесил трубку и снова повернулся к Вулфу. — Придет в шесть. Разве не занятно, если он наведет нас на горячий след, а из–за ваших орхидей мы потеряем два часа и за это время кто–нибудь сможет завладеть полумиллионом!
Вулф хмыкнул.
— Ты отлично знаешь, что если я буду допускать исключения в распорядке дня, то скоро от распорядка ничего не останется. Ты, конечно, был бы этому рад.
Я мог бы высказать по меньшей мере десяток доводов, но какая от них польза? Я повернулся к пишущей машинке и уткнулся в карточки. В три пятьдесят девять, когда Вулф отправился в оранжерею, я включил радио. Ничего нового. В пять часов тоже. Никаких новостей. Когда принесли «Газетт», в ней были помещены фотографии четырнадцати человек, бывших в ресторане «Фоулер» и «Жирный теленок» в среду вечером, что доказывало могущество прессы, если она захочет информировать своих читателей. Я все еще возился с картотекой, когда без пяти минут шесть раздался звонок. Я прошел в прихожую, сквозь глазок узрел Ральфа Парселла и растворил перед ним дверь.