Поскольку в три часа у меня была встреча с Паркером, я отдала распоряжение слугам, чтобы они хорошо приняли Сильвию и накормили ее обедом. Я второпях проглотила два поджаренных ломтика хлеба, выпила грейпфрутового сока, сделала маникюр и умчалась на Елисейские поля.
Паркер встретил меня приветливо, — с тех пор, как я стала зарабатывать много денег, он был сама любезность, — однако я все же заметила, что он чем–то взволнован. Он выглядел озабоченным, долго мялся и, в конце концов, спросил:
— Вы дружны с Брауном?
Я состроила неопределенную гримасу?
— Я встречалась с ним два или три раза на коктейлях. И всё.
— Он ставит мне рогатки. Вчера я привел на кинопробы одну, не лишенную таланта, смазливую малышку. К сожалению, камера совершенно сковала ее. Я понял, что Брауну она не нравится. К тому же у него была своя протеже, весьма невзрачная блондиночка. Я хочу, чтобы вы оказали мне услугу. После просмотра кинопроб скажите, что моя нравится вам больше, чем его…
У Паркера был такой потерянный вид, что я не сдержалась и прыснула со смеху. Он зарделся и чуть было не выругался. Я съязвила:
— Цыпочка Вилли против вашей, так что ли?
— Так, да не совсем, — промычал он. — Как бы там ни было, я не хочу, чтобы думали, будто я навязываю ему Франсуазу, то есть мадемуазель Гарсен, которая является знакомой моего отца, то есть я хотел сказать, дочерью одного из моих друзей.
Он был так смешон. Хохотнув еще разок, я успокоила
— Я так и сделаю, не волнуйтесь. Вашу звать Франсуаза Гарсен.
— Да, А его — Сильвия, не помню фамилии.
Хотя я и должна была уже догадаться, удивление мое было велико. Я не провела параллель между моей протеже и протеже Брауна. Я бываю так рассеянна иногда! К счастью, мне никогда не приходилось играть на сцене: я никогда не смогла бы запомнить всю роль целиком. В кино заучивают текст небольшими кусочками, так гораздо проще.
Затем, когда этот спорный вопрос был снят, Паркер вернулся к своим обычным делам. Мы оговорили условия моего контракта, и я получила подтверждение, что моим партнером будет Жак Мервиль. Забавно: мы будем сниматься в любовных сценах, тогда как только на прошлой неделе мы с ним разошлись. В жизни случаются такие повороты! Покажи это в кино — никто не поверит.
Посмотрев на часы, Паркер сказал:
— Я хочу познакомить вас с автором книги, по которой снимается фильм. Один из ваших пылких поклонников. Он вот–вот должен прийти.
На всякий случай я быстренько подправила грим. Паркера, который был так любезен со мной в начале моей карьеры, я давно уже не стеснялась. Он еще раз вернулся к своей малышке:
— Так вы не забудете насчет кинопроб?
— Положитесь на меня.
Я, разумеется, вовсе не собиралась подкладывать свинью Сильвии. Снимется она и никто другой. Ну и видок же будет у Паркера!
Секретарша доложила, что прибыл Жан Пьер Франк, автор романа «Огонь и страсть», и я подтянула юбку, чтобы показать колени. Открылась дверь, и я увидела автора. Заметила, что он смотрит на мои ноги. Затем он подошел, пожал мне руку. Симпатичный парень, вероятно, чуть моложе меня. Без обручального кольца. Он сказал!
— Очень приятно познакомиться с вами. Героиню своего романа я создал, думая о вас, и теперь вы ее сыграете. Я так рад!
Я не жалела, что потеряла полдня. Франк мне нравился, и я, слегка смутившись, вынуждена была признаться, что не читала его книги. Но я постараюсь ликвидировать этот пробел, как только выпадет свободная минутка…
Он тоже приехал оговорить условия контракта. Минут пять спорил, потом попросил разрешения присутствовать на кинопробах, поинтересовался, не нужно ли меня куда–нибудь подвезти.
— Да как будто бы нет, я собиралась сделать кое–какие покупки на Елисейских полях, сегодня такая чудная погода…
— Позвольте мне сопровождать вас.
— Вы очень любезны.
И я кокетливо улыбнулась. Мы попрощались с Паркером и спустились вниз. На улице он непринужденно взял меня под локоть, и мы, рука об руку, дошли до круглой площади. Посетовав на солнце, я надела темные очки, и каждые десять метров кто–нибудь оборачивался и говорил:
— Смотри, это же Фредерика Мэйан.
В общем, замечательный день: утром мой ежедневный «добрый поступок», вечером — очередной флирт и подтверждение моей популярности. Ощущение полного счастья.
Он попросил разрешения называть меня по имени. Я согласилась, назвав его Мишелем, и он крепко сжал мне руку повыше локтя. Я ощутила его тепло, и ноги мои стали ватными. К счастью, он увлек меня в кафе. Я выпила несколько коктейлей и позволила ему взять мою руку. Он говорил мне очень нежные, очень трогательные слова. Было видно, что он писатель. Он рассказывал мне о моих фильмах. Он смотрел их все, даже первый — «Дрожь», где у меня было текста не больше шести строчек.
Затем мы вернулись по Елисейским полям к моей машине. Он поцеловал мне руку, попросив о свидании. Я была несколько разочарована, я не думала, что мы с ним расстанемся так скоро. Но я обещала куда–нибудь пойти с ним на следующий день, вечером. Он заедет за мной на улицу Грез.
— Мадемуазель Сильвия устроилась? — спросила я у своего лакея.
— Да, мадам. В угловой комнате, — ответил он, взглядом выражая свое неодобрение.
Но что мне было до мнения слуги? Я постучалась, Сильвия вскрикнула:
— Войдите.
Она бросилась ко мне, глаза ее сверкали. Мои сверкали тоже, и не последнюю роль в этом сыграли три выпитых коктейля. Обводя взглядом голубую комнату, Сильвия сказала:
— Эта комната восхитительна, но обещайте, что как только я стану вам в тягость, вы тотчас же выдворите меня…
— Не бойтесь. Я редко меняю свои решения. Вы уже устроились?
Не без некоторого любопытства я заглянула в шкаф, куда она сложила свои вещи. К моему немалому удивлению у нее был весьма пристойный гардероб. Я не сдержалась и спросила:
— Как вам удалось оплатить все эти туалеты? Она смутилась:
— Я все покупала в комиссионках. Платья приходилось подгонять под свой размер… Шить я научилась давно.
— Давно! Вы не такая уж и старая. Сколько вам?
— Восемнадцать.
Я положила руки ей на плечи.
— Мы с вами примерно одного роста. Я дам вам несколько своих платьев.
Ее лицо залилось краской, и она, чтобы скрыть смущение, повернулась ко мне спиной. Я даже чуть не прослезилась. Я для этой малышки как добрая фея. Если бы хоть кто–то, когда мне было столько же, сколько ей сейчас, позаботился обо мне, я бы наверняка не наделала тех глупостей, что наделала.
Да, я готова была разреветься, и только мысль о гриме на лице помогла мне сдержать слезы. Бедные, бедные женщины. Бедняжка Сильвия! И все–таки ей повезло, что она встретила на своем пути такую, как я, да еще в самый нужный момент. Быть может, из ее истории получится неплохой киносценарий когда–нибудь… Ее сыграю я, разумеется… Правда, героиню придется сделать чуть старше… Не намного, я всегда выглядела так молодо!
Прощаясь с Сильвией, я вручила ей ключ от квартиры, дабы она могла входить и выходить, никого не беспокоя, и сказала:
— Детка, вы здесь у себя. То есть, если вам иногда захочется пригласить кого–нибудь, ну, так сказать, друзей, то, пожалуйста, не стесняйтесь. Я, знаете, не ханжа.
Она ответила:
— Спасибо, но у меня нет друзей. Вы— моя единственная подруга.
— Можешь быть со мной на «ты», Сильвия
Мне нужно было переодеться, так как я была приглашена на генеральную репетицию пьесы, в которой играла Джейни Дорсей. Я надела черное атласное платье, большая часть моего бюста в нем оставалась открытой. Весь» вечер я умирала от скуки! Боже! Какая все–таки бездарность эта Дорсей!