Она вдруг так резко села, обхватив руками колени, что лодку сильно качнуло и Софи пришлось ухватиться за свисавшую сверху ветку, чтобы не потерять равновесие. Ее смуглое лицо смотрело на Корделию с немыслимой высоты. Глаза их встретились. Только сейчас до нее дошло, что она действительно готова была опустить руки. Ее размагнитила красота дня, солнце и безмятежность, возникшее дружелюбие к этим людям, и она забыла, зачем она здесь. Эта мысль ужаснула ее, Дейви сказал, что сэр Роналд умеет подбирать людей. Что ж, его выбор остановился и на ней. Это было ее первое дело. Никто и ничто не помешает ей справиться со своей работой.
И она сказала:
– Очень любезно с вашей стороны, что вы взяли меня с собой, но мне не хотелось бы пропустить вечер у Изабел. Мне необходимо переговорить с куратором Марка и, быть может, еще с кем-нибудь, кто знал его. Не пора ли нам поворачивать назад?
Софи посмотрела на Дейви. Тот едва заметно пожал плечами. Не говоря ни слова, Софи с силой уперлась шестом в берег, и лодку начало медленно разворачивать.
Вечер у Изабел был назначен на восемь часов, но было уже около десяти, когда Корделия, Софи и Дейви добрались наконец туда. Шли пешком, и точного адреса Корделия так и не узнала. Дом ей понравился. Интересно, подумала она, во что обходится наем ее отцу. Это была белая двухэтажная вилла с высокими окнами. Она стояла чуть в стороне от улицы. К входной двери вела небольшая лестница и точно спускалась из гостиной в сад на заднем дворе.
Гостиная была уже набита народом. Оглядев гостей, Корделия могла только порадоваться про себя, что догадалась купить новое платье. Большинство присутствующих переоделись к вечеру, хотя, как отметила про себя Корделия, не всем эта перемена пошла на пользу. Эта публика обожала оригинальничать, и лучше было одеться вульгарно, чем со вкусом, но сдержанно.
Обставлена гостиная была элегантно, хотя и скудно. На всем здесь лежал отпечаток безалаберной непрактичности хозяйки. Сомнительно, подумала Корделия, чтобы тяжелые хрустальные люстры, слишком большие для этой комнаты, были оставлены домовладельцем. Картины тоже наверняка принадлежат самой Изабел. Ни один хозяин, сдающий дом внаем, не оставит на его стенах живопись такого высокого класса. На одной из картин, той, что висела над камином, была изображена девочка, прижимающая к себе щенка. Корделия уставилась на нее в изумлении.
– Но ведь это Ренуар! – невольно вырвалось у нее. Стоявший рядом Хьюго рассмеялся.
– Вы совершенно правы, но не надо делать такие круглые глаза. Это всего-навсего маленький Ренуар. Изабел попросила папочку прислать какой-нибудь пустячок для украшения гостиной. Неужели вы думаете, что в ответ на просьбу любимой дочери он мог прислать дешевую репродукцию?
– А что, Изабел заметила бы разницу?
– Изабел умеет отличать дорогие вещи от дешевых.
Изабел стояла в противоположном конце комнаты и улыбалась, глядя на них. Поймав этот взгляд, Хьюго покорно, словно во сне, побрел к ней и, подойдя, взял ее за руку. На ней было великолепное, сшитое у кого-то из знаменитых портных платье, которое должно было бы казаться неуместным на этой дружеской студенческой вечеринке, но, как ни странно, такого впечатления не было. Просто в сравнении с нарядом Изабел остальные женщины выглядели плохо одетыми, а платье Корделии, расцветка которого показалась ей нежной и неброской при свете дня, можно было назвать почти крикливым.
Корделия была решительно настроена улучить момент для разговора с Изабел наедине, но сейчас поняла, что сделать это будет нелегко. Хьюго крепко вцепился в нее и прогуливался с ней между гостями, положив по-хозяйски руку ей на талию. Он пил не переставая, не забывая наполнять и бокал Изабел. Это оставляло надежду, что чуть позже спиртное возымеет на них действие и можно будет попытаться их разлучить. Тем временем Корделия решила осмотреть дом и, в частности, найти туалет прежде, чем он мог ей понадобиться. На этой вечеринке гостям предоставили самим беспокоиться о таких мелочах.
Корделия поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, легко толкнула дверь самой дальней комнаты. Сильный запах виски ударил ей в нос. Он был настолько мощным, что Корделия инстинктивно проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь, словно испугавшись, что запах немедленно расползется по всему дому. В комнате царил неописуемый разгром. На кровати, полуприкрытая пледом, лежала женщина. Ее светлые пряди разметались по подушке. Из одежды на ней была только розовая шелковая комбинация. Корделия подошла ближе и склонилась над ней. Женщина была до бесчувствия пьяна. Она спала, издавая храп и выбрасывая с каждым выдохом, казалось, целые облака перегара.
Доступ к окну преграждал туалетный столик. Стараясь не смотреть на хаотично разбросанные на нем неопрятные обрывки мятых салфеток, на пузырьки и баночки косметики без крышек, на чашки с опитками черного кофе, Корделия слегка отодвинула столик чуть в сторону и открыла окно. Она набрала полные легкие свежего и прохладного воздуха. Внизу по саду привидениями слонялись бледные тени. Оставив окно открытым, она вернулась к постели. Помочь женщине она не могла, лишь укутала ее плотнее пледом.
Корделия вышла в коридор в тот самый момент, когда из соседней двери показалась Изабел. Быстро схватив ее за руку, она силком втащила девушку в спальню. Изабел вскрикнула, но было поздно – Корделия встала, прижав спиной закрытую дверь, и шепотом потребовала:
– Рассказывайте мне все, что вам известно о Марке Кэллендере!
Взгляд голубых глаз метался от двери к окну в поисках пути к бегству.
– Меня там не было, когда он это сделал. – Когда он сделал что? Изабел попятилась к постели, словно безжизненная фигура, растянувшаяся на ней, могла ей чем-то помочь. Неожиданно женщина повернулась на бок и громко застонала. Корделия и Изабел с испугом посмотрели на нее.
– Когда он сделал что? – повторила Корделия, еще более понизив голос.
– Когда Марк покончил с собой. Меня там не было.
– Но вы ведь приезжали туда за несколько дней до этого, не так ли? Вы зашли в дом и сказали, что хотите его видеть. Вы разговаривали с мисс Маркленд. Потом вы сидели в саду и ждали, когда он закончит работу.
Может быть, Корделии это только показалось, но Изабел вдруг расслабилась, словно почувствовав облегчение.
– Я просто заехала повидать его. Адрес мне дали в канцелярии колледжа.
– Вы тоже были его любовницей? – Вопрос прозвучал грубовато, но так лучше, чем спрашивать, спали ли они вместе. Эти эвфемизмы – страшная глупость. К тому же Изабел могла просто не понять ее. По ее красивым, испуганным глазам трудно было определить, все ли в разговоре она улавливает.
– Нет, мы никогда не были любовниками. В тот день он посадил меня в шезлонг, дал книгу и попросил подождать, пока он освободится.
– Какую книгу?
– Не помню, что-то скучное. Я вообще проскучала все время, пока он работал. Потом мы пили с ним чай из смешных таких кружек с голубыми полосками. Потом пошли гулять. Потом поужинали. Марк приготовил салат.
– Ну а дальше?
– Я уехала домой.
Изабел говорила уже совершенно спокойно. Корделия торопилась, потому что с лестницы доносились шаги и звуки голосов.
– А до этого? Когда вы с ним виделись в последний раз до этого?
– За несколько дней до того, как Марк ушел из университета. Мы решили устроить пикник и поехали на моей машине к берегу моря. Только сначала мы остановились в каком-то городке – называется он, по-моему, Сент-Эдмундс, – и Марк зашел к врачу.
– Зачем? Разве он был болен?
– О нет, он не был болен. И вообще он пробыл у доктора совсем недолго. Всего несколько минут. Это был очень бедный дом. Я ждала его в машине, но не у самого дома, а рядом.
– Он не сказал, зачем ходил туда?
– Нет. И я не думаю, что он получил, чего хотел. Сразу после этого он был недолго грустный-грустный, а потом, когда мы доехали до пляжа, снова стал веселым.