Выбрать главу

Однако отгремела революция, а народ, рабочие, остался так же нищ и голоден, как был.

И снова цвели каштаны, мчались экипажи, струились серебряные россыпи фонтанов. Наступила весна.

В эти дни в Лувре был вернисаж Салона. Среди посредственных батальных произведений картина Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» прозвучала подобно грому с ясного неба. Мощно и грозно предстали перед зрителями события недавнего прошлого, как будто снова звучала «Марсельеза», умирали герои во имя Свободы. Домье был потрясен увиденным. Вот как нужно отвечать на события дня! Ведь не прошло и года, а уже написана огромная картина и в ней ожила история. Пусть кому — то это не нравится, пусть злобствуют ретрограды, но теперь никому не удастся забыть славные дни июля: они навечно запечатлены на полотне Делакруа.

Судьи.

Домье сотрудничает в газете «Карикатюр» и создает целый ряд листов-памфлетов, разоблачающих буржуазную монархию. За один из них, изображающий Луи Филиппа в виде Гаргантюа, Домье приговорен к шести месяцам тюрьмы и штрафу.

В тюрьме художник встретил героев Июльской революции. Они носили красные колпаки, вечерами собирались во дворе под трехцветное знамя и пели «Марсельезу». Домье вышел из тюрьмы возмужавшим, унося с собой тепло сильных рук и сердец. Ему было двадцать пять лет, он созрел как боец.

Четыре тысячи литографий, десятки скульптур, а позднее сотни полотен — вот итоги титанического труда художника. Нужда все время ходила за ним по пятам. Она требовала ежедневной каторжной работы. Домье любил иногда говорить друзьям: «Тачку тащить нелегко».

… Когда свершилось одно из самых гнусных злодеяний июльской монархии — убийство на улице Трансонен, где были расстреляны и заколоты ни в чем не повинные дети, женщины, старики, Домье создает небывалый еще в истории французской графики лист «Улица Трансонен 15 апреля 1834 года».

Это был, по существу, репортаж — суровый отчет, остро и гневно зафиксировавший событие. Этот репортаж принадлежит вечности, ибо нет той силы, которая сможет уничтожить в памяти людей бессмертные офорты Гойи, картины якобинца Давида и листы гражданина Домье.

Домье широко, всемирно известен как великий график, но есть еще малознакомый Домье-живописец.

Его «Эмигранты» написаны после разгрома революции 1848 года. Картина глубоко трагична. В ней нет ложноклассических атрибутов катастрофы, раздирающих души сцен, зловещих туч и молний. Все обыденно. Но как современно это полотно, созданное более ста лет назад! Его пейзаж не конкретен. Это может происходить в любой части нашей планеты. А люди, находящиеся в состоянии смятения и горя, по силе обобщения — сам род человеческий. Колорит полотна необычен. Чеканен монументальный ритм группы людей, уходящих в неизвестность.

Всадник.

Подлинным новатором, создателем нового жанра в живописи предстает Домье в картинах «Купающиеся девочки» и «Любитель эстампов». Как широк диапазон этих двух произведений! Серебрист пленительный колорит пейзажа, на котором изображены юные купальщицы. Вся картина как бы пронизана холодным светом, мягко обволакивающим трогательные фигурки. Проникновенно звучит тема детства, свежести и чистоты. Мотив полотна, как и мотив «Прачки», навеян ежедневными прогулками художника вдоль набережных Сены.

Совершенно иначе построена композиция «Любителя эстампов». Резкий свет выхватывает склоненную фигуру пожилого человека, пристально рассматривающего произведения любимых мастеров. На редкость энергично вылеплена фигура мужчины, озаренная теплым рефлексом. Хорош фон картины, где в холодном полутоне мерцают развешанные эстампы.

Совершенно неожиданна по живописи и композиции «Поющая пара». Можно без всякого преувеличения отнести это произведение к шедеврам французской живописи.

Глядя на картину, невольно вспоминаешь «Читающего Титуса» позднего Рембрандта. Здесь так же таинственно разлит свет, так же проникновенно раскрыта красота души молодой пары. Словно слышишь льющуюся мелодию. Полотно пронизано ощущением юности, вдохновением. Красива золотистая гамма картины.

Картина «Паяцы на отдыхе» как бы предвосхищает творения художников XIX и XX веков, посвященные театру и цирку. На эту тему Домье создал десятки картин: театральные залы, огни рампы. Борцы, комедианты написаны с экспрессией, до сих пор небывалой при трактовке подобных сюжетов.

Особое место в живописи Домье занимает тема революции. В картинах «Восстание», «Семья на баррикаде» художник с необычайной мощью рисует образ восставшего народа. Для живописи Домье характерно полное отсутствие какой-либо предвзятой манеры, он пишет, как бы делясь со зрителями своими размышлениями. Порой голос его мягок, почти нежен. Иногда он крепнет, становится суров, но это всегда голос сердца.

Много раз обращается Домье к образу Дон-Кихота.

Одна из таких картин написана в Вальмондуа, когда Домье был на пороге слепоты; она как бы подводит итог колористическим открытиям мастера.

Любитель эстампов.

Краски на его палитре с годами превращаются в драгоценные сплавы. Гамма их сближена, но зато каким богатством звучит сдержанная симфония черных, серебристо-серых оттенков с подчеркнутыми ударами синего или зеленого цвета.

В этом холсте Домье воскрешает лучшие достижения колористов Франции. Глубоко символичен образ Дон-Кихота, его устремленность к свету, к вечным поискам правды.

… Домье наконец увидел свое полотно.

Несколько раз он проходил мимо, не замечая его: так высоко поместили картину. Маленькая, она казалась ему жалкой, примостившись около огромной золотой рамы, обрамлявшей портрет генерала на коне. В огне и дыму. Справа прижал ее колоссальный холст с тщательно выписанными фигурами вельмож; к раме, напоминавшей позолоченный саркофаг, была прибита полированная доска с выгравированными именами всех персонажей.

«Бедная моя прачка, — подумал Домье, — даже здесь, в храме искусства, тебе так же тяжело, как и в жизни».

Ему пятьдесят четыре года, журналы отказываются его печатать, ставя в вину отсутствие юмора. Художнику грозит нищета. С устрашающей быстротой растут долги, мелкие и тем более неприятные.

В конце 1862 года художник продает мебель, оставляет любимую мастерскую на небережной Анжу, где проработал много лет, и переезжает на Монмартр. Начинается полоса скитаний. …Домье почти забыт. Одни друзья умерли, другие отвернулись от него.

Но пусть будет продана последняя рубашка, никто не может разрушить тот мир, который он создал. Мир, где живут сотни сотворенных им образов.

Среди немногих друзей еще оставался Камиль Коро, создатель тончайших пейзажей. Домье никогда не забудет его слов: «Если хочешь счастья в жизни, занимайся живописью..

Казалось, петля нищеты затягивалась все туже, как вдруг о нем вспомнили. «Шаривари» как ни в чем не бывало сообщала, что ее старый сотрудник Домье, оставивший на три года литографию, чтобы заняться исключительно живописью, решил вновь взяться за карандаш.

Борцы.

Материально дела поправились. Однако новая беда стояла у порога. Работа по ночам при свете лампы над литографиями для «1Паривари» сделала свое дело — Домье начал слепнуть. Он покидает Париж и поселяется в местечке Вальмондуа. Здесь он создает знаменитых Дон-Кихотов, бродячих актеров. Глубоким гуманизмом проникнуты эти творения. Но работать становится все труднее, и врачи запрещают ему писать. Плохо с деньгами, нечем платить за аренду домика.

Как-то утром Домье получает письмо.

«Мой старый друг, у меня был в Вальмондуа, близ Иль Адам, маленький и совершенно не нужный мне домик. Мне пришла идея подарить его тебе, и, сочтя эту идею удачной, я оформил ее у нотариуса. Сделал я это с единственной целью позлить твоего хозяина, а вовсе не ради тебя. Твой Коро».

Старый Домье, который видел в своей жизни столько смертей и невзгод, не смог дочитать письмо до конца.