Вот вы и видите эту сцену. Еще совсем молодой Александр рядом с постелью больного. Бродский, заложив руки за голову, добродушно, задумчиво глядит на своего ученика. А может, мысленно прощается с ним… Спешит, спешит Лактионов. Сильная рука крепко держит острую, как игла, кисть.
Жизнь и смерть. Молодость и зрелость. В этом холсте художник пытается решить сложнейшую задачу.
А. Лактионов. В гостях у внуков.
И. Глазунов. Русский Икар. Фрагмент
«РУССКИЙ ИКАР»
«Весна. Ленинград». 1955 год. Холст Ильи Глазунова.
Петроградская сторона. Глухой брандмауэр большого дома. У подножия скамейка.
Весна. Зябкая, ветреная. Робкое северное солнце озаряет пожилую женщину в черном. Она подставила лицо первым лучам. Чахлое деревце тянет вверх хилые ветки. Играют детишки. Им невдомек, что этот сквер разбит на месте разбомбленного квартала. Звонкое голубое небо… Тает одинокое облачко. О чем задумалась, горько заломив брови, пожилая ленинградка? Какие потери вспоминает?..
Это маленькое полотно послужило началом городского цикла молодого художника. Он начинает воспевать поэзию прозы. Будни большого города. Даже одни названия подчеркивают лирический характер этой сюиты: «Ушла», «Двое», «Последний автобус», «Сумерки», «Размолвка», «Объяснение».
«Любовь». Ночь. Черный провал беззвездного неба. Серая громада дома. Десятки окон-глаз. В каждом — жизнь. Впереди, забыв обо всем, двое. На сильном плече юноши маленькая хрупкая рука. Девушка, закрыв глаза, прижалась к любимому… «Телефонные будки». Темные прямоугольники глухих стен. Город. На крышах домов горбатятся телеантенны. На мокром тротуаре отблески двух пустых телефонных будок. Решетчатые клетки… Казалось, ничего особенного. Пусто. Тихо. Но какое-то щемящее чувство одиночества рождает этот пейзаж.
Помню, как сейчас, вернисаж в ЦДРИ. Обычная щебечущая толпа. Вдруг она примолкла увидев необычные произведения. Городской жанр.
Не забывайте: это было тридцать лет тому назад, в 1957 году.
Серия иллюстраций к Достоевскому. Ряд произведений, посвященных Руси…
Это был старт… Илья Глазунов был замечен. Но сразу посыпались упреки молодому художнику в необычности тем картин, отсутствии производственного жанра и т. д.
Тогда еще подумалось: как отвыкли мы все от человеческих, житейских тем. Как въелся стереотип, накатанный с годами.
А ведь тема «Человек и город» разрабатывается в искусстве много-много лет. Вспомните о блестящих листах Мстислава Добужинского, Александра Бенуа.
Но параметры обычных парадных, мишурных, ликующих экспозиций гипнотически мешали художникам приглядеться к миру, их окружающему.
Илья Глазунов как бы вновь открыл городской лирический жанр. Так вот ее-то, лирики, в ту пору в станковой живописи почти не было. Зритель забыл, что такое маленькая картина, которую можно повесить дома и любоваться ею сколько угодно. Да, об этом в кругу искусствоведов считалось неприличным даже заговаривать. В живописи — литературщина. Фи…
А любоваться чем? Красотой. Ведь в последние годы «красота» или, скажем, «прекрасное» нашли бойкое расхожее наименование — «китч». Искусство для обывателя. Не дай бог «скатиться» художнику до такого мелкого мещанского вкуса!
Лейтмотивом его первой выставки в ЦДРИ была тема Древней Руси. Эта мелодия, начатая тогда в нескольких работах, обрела со временем широкое развитие.
«Русский Икар». Весна. Разлив. Еще белеют островки снега. Но не сдержать буйных, раздольных сил природы… Над синью вспененной реки, над плывущими голубыми льдинами, белыми парусами древних стругов вознесся русский Икар. Широко распростер он алые крылья мечты. В его открытых глазах радость и далеко запрятанный ужас. Счастье подвига. Восторг.
Мы словно вместе с героем зрим землю — березки, людей, сани, лошадок. Как птицы реем мы над Землей. Откуда-то издалека слышен грачиный грай, грохот сталкивающихся льдин. Но все перекрывает могучая симфония Полета. В картине органично слились воедино древнее русское искусство и современное ощущение скорости и невесомости… Одна из загадок холста в трагедии счастья. Казалось бы, желанное свершилось. Но вглядитесь в очи Икара, где-то в глубине, бездне души томительное предчувствие конца. Недаром этот холст носит имя древнегреческого героя известного мифа…
И. Глазунов. Русский Икар.
Гудит, гудит ветер неуемного, дивного и страшного полета…
Помню, когда это полотно было выставлено в одном из отсеков Манежа в 1964 году. Тогда в зал было трудно попасть, он был битком наполнен людьми, оживленно обсуждавшими незнакомое искусство…