Вода выливалась из ванны от их телодвижений, разливаясь по полу, пока две плоти сливались воедино, тая в страсти друг друга. Мальдрус слегка приподнялся, крепко обхватив ее за талию, мягкость ее кожи лишь сильнее пробуждала в нем желание овладеть ею с новой силой. Он схватился одной рукой за край ванны, чтобы не потерять равновесие, а другой стал не спеша приподнимать страстную воительницу. Девушка наклонилась к нему, ее дыхание было тяжелым, наполненным страстью, она обхватила руками его шею и в унисон с его рукой начала медленно подниматься и опускаться, максимально чувствуя каждый сантиметр, входящий в неё горячей плоти. Она впилась своими губами в его, прикусив ему нижнюю губу, да так, что было даже слегка больно, но даже эта боль показалась приятной, лишь подзадоривая желание.
Мальдрус немного наклонился, чтобы улучшить свое равновесие и освободить занятую для этого дела руку. Он крепко схватил ее за упругие ягодицы, раздвинув их, чтобы член входил как можно глубже. Маликанка извивалась на нем, желая получить еще больше, намного больше наслаждения, чем она чувствовала сейчас. Она убрала руки с его шеи, и, опершись одной из них ему на бедро, другой спустилась ниже. Затем она стала водить рукой вдоль по всему члену, ощущая кончиками пальцев, как он входит и выходит из нее, это придавало ей еще больше наслаждения. Она чувствовала, что Мальдрусу это тоже безумно нравится, он стал напористее, сильнее сжимать ее тело, его лицо источало верх наслаждения, а стоны стали еще более частыми и чувственными.
Мальдрус не собирался так просто проигрывать в этой игре удовольствий и опустил свою руку вниз, дотянувшись пальцами до ее клитора. Ловкими массирующими движениями он привел девушку в огромный восторг, ускоряясь при этом все сильнее и сильнее. Стоны стали еще громче, достигая своего апогея.
Наконец, девушка издала стон, вцепившись ногтями Мальдрусу в ребра, ее тело задрожало, пока приятные ощущения расходились по всему телу вплоть до кончиков пальцев. Без сил, она повалилась Мальдрусу на грудь.
После секса они лежали в кровати. Она, закинув свою левую ногу на него, легонько поглаживала ему грудь, пока Мальдрус лежал на спине, обхватив маликанку одной рукой, и смотрел на звезды, что мелькали сквозь панорамное окно на потолке его покоев.
- Почему ты не излечил этот шрам? – спросила она, опустив свою руку на глубокий порез с правой стороны грудной клетки.
- Чтобы не забыть, что я тоже смертный и могу ошибаться, - спокойно ответил Мальдрус, и его рука обхватила ее ладонь. – Многие воины, что живут уже достаточно долго, оставляют некоторые из самых значимых шрамов, чтобы те напоминали им о прошлом. Шрамы делают нас теми, кто мы есть, рассказывая о планетарце, что носит их.
- И как ты получил этот?
- Сражался против одного муликанского полководца, недооценил его и едва не поплатился за это жизнью.
- А вот этот? – девушка приспустила легкое шелковое одеяло, где показался еще один шрам прямо над пупком.
- Этот я получил еще совсем дитем, во время Братской Войны. Тогда меня поразил один из гвардейцев, тем самым освободив от опьяняющей силы, которая свалилась на меня в один момент. Я думал, что теперь уж точно бог, которому и смерть по плечу, но быстренько осознал, что эту стерву не по силам победить ни одному живому существу.
Маликанка улыбнулась и повела пальцем к следующему шраму, но Мальдрус остановил ее.
- Хватит о моих шрамах, сейчас нам нужно решить, что делать с Лутералем, который сидит у нас в клетке.
- А что с ним, убей его и дело с концом.
- Это определенно избавило бы нас от многих проблем, но я подумываю о другом, - последние слова Мальдрус произнес крайне неуверенно, будто сильно сомневался в чем-то.
- О чем же? – воительница слегка приподнялась, чтобы Мальдрус видел ее лицо, а она его.
С кряхтением он приподнялся, будто избегая взгляда с ней и, усевшись на кровать, Мальдрус издал тяжелый вздох, сам не веря в то, что сейчас скажет.
- Понимаешь, я не вечный, когда-то меня однозначно убьют, даже если это произойдет не на турнире, то однажды во вселенной все же найдется тот, кому хватит сил прикончить меня. К этому моменту, я хочу быть уверен, что все сделал правильно и Дети Мести будут в надежных руках.
- Это правильная мысль, но я не понимаю, при чем здесь Лутераль?
- Лутераль сильный воин, уже несколько тысячелетий никто не смог настолько сильно задеть меня, как он.
- Нет… только не говори мне, что ты.
- Выслушай меня, а уже потом можешь вцепиться мне в глотку!
Маликанка вздрогнула и замолкла, при этом сильно нахмурившись от злости.
- Мне итак тяжело это говорить, и самое меньшее, что мне сейчас надо, это твой ор под ухом. Лутераль мужик с характером, его принципы, словно сталь. Он предан своему делу и будет верен ему до конца, такие планетарцы должны возглавлять мир, а не служить мямлям вроде хранителей.
- И, что, думаешь Лутераль прямо вот так согласиться стать твои преемником, лидером одной из самых опасных группировок во вселенной?! Да ты никак спятил!
- Мне уже удалось переубедить толстолобого судеюшку, это при том, что при побеге мои ребята лично вышибли мозги его работникам!
- Судья был туп и напуган твоей силой, да к тому же на пятнадцатом кругу. Немного обаяния, и он с охотой стал нашей марионеткой, но Лутераль, это совсем другое дело. Его не переубедить при помощи силы, ему не внушить мысли, не обмануть его разум. Ты сам сказал, что он предан делу, как можно запудрить мозги такому, как он?
- Нужно всего лишь дать ему новую цель, уверить его, что дело, которым он сейчас так сильно поглощен, это фальшивка, и кажется, я знаю, как это провернуть.
Дитя, воспитанное кровью. Часть 4
Лутераль сидел в темнице, илуний выкачивался из его тела при помощи различных трубок, не давая ему и шанса выбраться из клетки. Он выглядел уставшим и потрепанным. Белые одежды стража правосудия были испачканы пылью и заляпаны кровью. Эхом по нижнему ярусу пронеслись чьи-то приближающиеся шаги.
- Снова пришли меня уговаривать, господин судья? Можете смело разворачиваться и валить куда подальше, - устало произнес илкарец, не поворачивая головы.
- Он хотел прийти, но я его отговорил и явился лично, - на свет вышел Мальдрус, который подошел ближе и уселся на стул недалеко от камеры.
- Знаешь, я восхищаюсь тобой и твоим упорством.
- Мне плевать, просто прикончи меня и дело с концом.
- Почему вокруг одни гордые засранцы? Что, так тяжело меня послушать? Думаешь, твоя жизнь стоит дешевле пары моих фраз?
- Ты знаешь, чего стоит моя жизнь, открой клетку и я покажу тебе, один на один, без твоих любовничков.
- Не обманывай себя, Лутераль, мы бились один на один, никто не вмешивался, и ты проиграл. Я сильнее тебя, намного, чем ты сейчас думаешь, но твой потенциал велик.
Лутераль фыркнул себе под нос, но ничего не сказал.
- Ты думаешь, что знаешь все на свете, будто тебе дано понять, что такое хорошо, а что плохо.
- А что, разве тут есть что-то сложного? Тот, кто защищает слабых - хороший, тот, кто их убивает - плохой.
- Ну нельзя же так узколобо трактовать эти два понятия и чему вас только учат в этих сраных академиях?
- Зато я знаю, чему там точно не учат – убивать миллионами безобидных женщин и детей, лишь за то, что они родились муликанцами!
- Ой, ну вот только не начинай опять эту вялую, как твой стояк, песню. Я просто дальновидный малый и только. Эти дети бы однажды выросли и взялись за оружие, пролив очень много крови, а женщины нарожали бы еще больше мальчиков и девочек, а те в свою очередь еще, а потом бы они дружно схватились за руки и вторглись бы в какую-нибудь империю.